Потом была победа

— Не в сене, — согласился нормировщик. — Значит, у лодки опять схлестнулись?

— Опять, — вздохнул я. — Когда мы с Лешкой прибежали на скошенную полянку, там уже были люди из поселка. За полчаса мы управились с огнем, и я, раздобыв лодку, поехал на озеро разыскивать свою.

— С парнем теперь что будешь делать, Холодов? — тихо спросила водителя учительница Мария Степановна. — Он ведь в тебя веру потерял.

Тот молчал, не смея взглянуть в зал, который ждал его ответа. Я понял, что в первый раз в жизни Петр Холодов не знал, как ему ответить, как поступить…

Я смотрел в окно. Отсюда было хорошо видно темное пятно пожарища на перешейке между двумя лазурными лесными великанами.

Синели сосновые боры. Ветер шелестел в прибрежном молодняке.

Где-то там, среди деревьев, одиноко бродил сейчас взрослый человек Алексей Холодов и думал, как он будет жить дальше.

1962

НА ЗАЛИВЕ

Вода на заливе словно живая. Набежит ветерок — она посуровеет, задернется рябью. Проглянет сквозь тучи солнышко — вода посветлеет, заискрится, вспыхнет веселыми зайчиками. У берегов, утыканных валунами, она густо-синяя, а у горизонта отливает седым перламутром.

Самое узкое место на заливе — у деревни Рочеги, рассыпавшей свои темные бревенчатые домишки от зубчатого ельника до песчаной отмели, где качаются на вешалах смоленые рыбацкие сети. Место здесь ветреное. Редкая неделя пройдет, чтобы не падала на Рочегу злая морянка, вздымающая на заливе саженные волны. Поэтому дома в деревне отвернулись от моря и уставились в вековую хмарную тайгу. Только новая двухэтажная школа, сложенная из кирпича на месте развалившейся часовни, смело смотрится в морскую даль большими окнами.

На другой стороне залива против Рочеги — лесопильный завод. Штабеля кругляка на нижнем складе, пакеты пиловочника на бирже, две черные трубы над древним сосновым бором. Гудок лесозавода в деревне вместо часов. Утром прогудел гудок — смена началась на заводе, начинается работа и в колхозе. По вечернему гудку шабашат на обеих сторонах залива.

Рочега с лесопильным заводом связана не только гудком. Многие из деревни работают на заводе и живут там в поселке. В новых четырехэтажных домах, ровными линиями поставленных в сосновом бору, который чудом уцелел при постройке лесозавода. Приезжающие в поселок и по сей день дивятся корабельным соснам, рядами выстроившимся на улицах.

Рочегу заводчане не забывают. Каждую субботу после гудка на деревянной пристани собирается к перевозу заводской народ. Да и земляки тоже не упускают случая побывать на заводе. Кто в гости приглашен, кому надо в заводской универмаг заглянуть, кто просто по своему «дитятку» соскучился, хотя у этого «дитятки» в плечах косая сажень и зазнобушка к свадьбе платье готовит.

Перевозчику Федору Заболотнову работы вдоволь. Его смоленый карбас с косым парусом с утра до вечера бороздит залив. На завод везут крынки с молоком, стопки свежих шанег и крутые яйца, сваренные в самоваре. Частенько в карбас грузятся мешки с картошкой, бочонки с отборными беломорскими сельдями или свежей камбалой. В Рочегу Федор доставляет связки баранок, калоши, полупальто с меховыми воротниками, а иногда половые доски, тес, обрезки брусьев, годные и для потолочных балок и для перекладин крыльца.

Отдыхает Федор, только когда задувает морянка. Сырой, шквалистый ветер начинается внезапно. Из-за дальнего мыса вылезает маленькая лохматая тучка и за полчаса разрастается в полнеба. На заливе наступает тишина. Стихает рябь, не шелестят в прибрежных камнях волны. Вода сереет, становится тяжелой и тусклой. Чайки с тревожными криками несутся к укромным расселинам в прибрежных скалах. Карбасы и рыбацкие лодки поворачивают к берегам.

Ветер сваливается на залив неожиданно, словно брошенный кирпич. Вода всплескивается пенными барашками, раскачивается и начинает гулко хлестаться о берега, словно ей становится тесно в заливе. Возле скал бурлят водовороты, а на лудах — гранитных островках, высовывающихся из воды метра на два, волны взлетают зелеными гривастыми стенами и зло плюются пеной.

Ветер то затихает на минуту, то налетает с такой силой, что снасти жалобно свистят и парус становится тугим; кажется, ткни иголкой — и он разлетится лохмотьями сырой парусины.

Морянка приносит дождь. Он затягивает берега туманными контурами, заливает лицо и пронизывает рыбацкие куртки.

Из-за этой морянки отвернулись от залива дома в Рочеге: окна и двери не выдерживают напора ветра и дождя, проникающего в пазы затхлой сыростью. И приезжий директор школы до сих пор ругает строителей, которые не послушали рыбаков и повернули школу окнами к морю…