На расспросы односельчан Федор отвечал коротко:
— В Заполярье был… Уголек рубал.
И невзначай поворачивался к землякам так, чтобы все видели на лацкане пиджака замысловатый значок с трубами и решетчатыми башнями.
По приезде он устроил «привальное». Отметил, по старинному поморскому обычаю, возвращение в родной дом. «Привальное» было хмельное, с угарными песнями и тяжелым топотом. Старая изба ходила ходуном.
— Сколько ладья по морю ни рыскает, а на якоре ей быть, — говорил Федор. — Строиться буду. Эту избу брату уступаю, а себе новый дом срублю.
Поздно вечером Федор провел по улице захмелевшего колхозного завхоза Вайванцева, доводившегося ему двоюродным дядей.
— Я тебя уважаю, Федор, что ты родную деревню не забыл, — заплетающимся языком говорил Вайванцев, задирая окладистую бороду, чтобы заглянуть в лицо рослому Федору. — Ты стройся, пускай корни в самую землю. Нам в колхозе такие кадры во как нужны!
Вайванцев размашисто проводил ребром ладони по волосатой шее и валился в сторону.
— Транспортом или еще чем мы тебе поможем… Кирпича выпишем, — уверял его Вайванцев. — Я все могу сделать… Я тебя кладовщиком назначу!
Федор незаметно поглядывал по сторонам: не слышит ли кто пьяной болтовни завхоза?
Через неделю Федор подал заявление, чтобы ему отвели землю под строительство дома.
— Придется тебе на конце деревни строиться, за ручьем, — сказал председатель колхоза. — Другого участка нет. Надо было года на три пораньше приехать. Теперь сильно строиться начали.
— Сыро за ручьем. Низменно, огорода не разведешь. — Федор погладил пальцами краешек председательского стола. — Может, найдется что, Матвей Степанович?
— Где найдется-то? — улыбнулся председатель. — Все на виду, как на ладони. За ручьем землю возьми. Мы тебе лишний десяток соток к усадьбе прирежем. Канавки выроешь, болото осушишь. Человек, он все может.
— Грыжу на этих канавках три раза наживешь, — усмехнулся Федор и, помолчав, осторожно спросил: — Может, участок Аверкиева мне отдадите? Крапивой ведь зарос… Который год пустует. Василию все равно дома не выстроить.
— Василия обижать нельзя, — строго сказал председатель. — Человек он душевный. В таком доме живет — смотреть срамно!
— Пусть старый подремонтирует. — Пальцы Федора настойчиво вцепились в председательский стол.
Через полчаса председатель сдался:
— Если Василий согласится тебе участок отдать, тогда переоформим.
— Согласится, — уверенно сказал Федор. — Завтра же от него бумагу принесу.