Потом была победа

— Проволока там, — сказал Нищета. — Забор с минами у воды.

— Вот, осведомлены, — усмехнулся подполковник. — Как же быть, товарищ старший сержант?

И тут Орехов понял, что подполковник уже придумал, как будет наступать полк, Придумал и теперь исподволь проверяет решение. Проверяет придирчиво, не только по ответам, но и по репликам, по молчанию.

Орехов замялся и невнятно пробормотал, что если кинуться в лоб, то потери будут большие.

— Хоть сотню, хоть пять в первой волне пускай, — сказал он, — все равно немцы успеют перестрелять, пока реку одолеем. Пулеметов у них хватит.

— Вот и я так думаю, — согласился подполковник. — К чему в таких делах лишний шум?

— Правильно, товарищ командир, — неожиданно отозвался Игнат Смидович и добавил, обращаясь к лейтенанту Нищете: — А вы, товарищ лейтенант, все огню да огню… Я же верно говорю, ни к чему плошку днем запаливать.

Подполковник засмеялся и полез из блиндажа.

ГЛАВА 11

Генерал-майор Зубец стоял, заложив руки за спину и наклонив голову, будто нацелился кого-то боднуть.

— От ваших действий, Барташов, зависит успех всей операции. Я уверен, что вы справитесь с задачей, и доложил командарму, что захват плацдарма поручен вашему полку…

Петр Михайлович кивнул. Он сидел возле стола, на котором была расстелена карта с оперативной обстановкой и схемой наступления.

Совещание в штабе уже кончилось, но командир дивизии попросил Барташова задержаться и вот теперь говорил значительным тоном ничего не значащие слова. Будто подполковник не понимал, как важно захватить высоты в излучине и создать плацдарм, чтобы под прикрытием его навести переправу, обеспечить форсирование водного рубежа, ударить по глубоко эшелонированной обороне противника и выйти на грейдер.

Барташов взглянул на карту. Прямая, будто отчеркнутая по линейке, полоска шоссе наискось пересекала лист. Справа и слева от нее бумага была бледно-зеленой, крапчатой: болота. Непроходимые, на много километров белорусские болота. Кочковатые, с чахлыми сосенками, с ржавой водой и бездонными торфяными ямами. Километрах в двадцати западнее реки на шоссе выбегала тонкая черточка-грейдер, начинавшаяся в трех километрах от речной излучины, перед которой сосредоточился полк Барташова.

— Выходом на шоссе мы отрежем южную группировку противника, — услышал Барташов прокуренный басок генерала.

Подполковник скользнул глазами по коричневой нитке шоссе и увидел черный кружочек на берегу реки — город, находившийся километров на пятьдесят южнее расположения дивизии. Если дивизия выйдет на шоссе, противнику из города отходить некуда — в болота с техникой не полезешь.

Драться немцы будут упорно. Не зря многие белорусские города объявлены ими «укрепленными районами», которые приказано оборонять любой ценой. Линию обороны назвали «Фатерлянд», чтобы внушить немецким солдатам, что в белорусских болотах решается судьба Германии.

Подполковник задумался. А что будет, если отрезанные в городе немецкие части не сдадутся, как об этом говорит генерал, а ударят в тыл наступающим войскам? Сформируют бронированный кулак и шлепнут им по загривку.

Свое опасение он высказал генералу. Тот ответил, что левый сосед обеспечит прочный заслон на шоссе.

— Наше дело наступать! Только наступать!..