— Чито случилося? — с очень сильным казахским акцентом спросил он.
— Ничего, со скамейки упал! — ответил я и инстинктивно взглянул на свой вещмешок, вокруг которого лежали истерзанные куски мыла, истоптанный рабочий костюм, телогрейка, а в мешке чуть позднее удалось обнаружить толстую тетрадь, в которой, если вы не забыли, мною были затарены (то есть спрятаны) деньги, остальное разобрали по мешкам мои противники.
— Однако смотри, читобы голова в другой раз совсем не потерялась, коды снова со скамьи падать будешь! — недобро усмехнулся казах-вертухай и вышел из камеры.
— Что, нашли с кем справиться? — громко спросил я. — С инвалидом! А ты, говнюк, что говорил? — спросил я того бугая, который подходил ко мне первым. — Да кто же ты после этого? — И тут увидел, как он прячет в свой мешок мои кожаные сапоги. — Фуфлыжник ты, вот кто!
— Чё ты сказал, кусок дерьма? — окрысился тот и двинулся на меня.
— Ага, давай подходи быстрее, я тебе зубы посчитаю! — процедил я, крепко обхватив костыль «рабочей» рукой.
Думаю, что и на этот раз получил бы я по полной программе, слишком уж здоров был этот подонок, если бы неожиданно, но спасительно для меня не распахнулась дверь камеры и внутрь не вошли двое: капитан со списком в руках и казах-вертухай.
— Внимание, зэки! Чью фамилию назову, тот выходит из камеры с вещами! — громко объявил капитан.
К счастью, я оказался в списке, но когда ковылял на своём костыле к выходу, то не удержался и бросил на всю камеру, не скрывая угрозы:
— Смотрите, земля круглая: ещё встретимся, и тогда не взыщите… Бля буду, не взыщите!..
Нас набралось более трёх десятков человек, да ещё каждый с внушительным вещмешком, а «Чёрная Мару-ся» почему-то оказалась в единственном экземпляре.
Можете себе представить, как нас напихивали в нее, если машина рассчитана на восемнадцать, от силы двадцать человек!
Не вдаваясь в излишние подробности, замечу, что по приезде на место одного пожилого мужика сразу понесли в санчасть, но опоздали — умер от сердечной недостаточности…
Вот так порой халатность какого-то человека или желание сэкономить, причём за чужой счёт, приводит к тому, что кто-то теряет свою жизнь.
Как всё пошло и противно…
Глава 15
«Москвач» и в Африке «москвач»
Как ни странно, но угроза моя оказалась пророческой: одним этапом со мной выдернули и того, кого я обозвал фуфлыжником. Он держался нагло, нет-нет да и показывал мне устрашающие знаки: то проведёт ребром ладони по горлу, то пальцем в горло ткнёт, то угрожающе зубами застучит. Я понимал, что из-за моего физического состояния не смогу с ним справиться.
Поэтому, если никто из других зэков не видел этих угроз, я старался не обращать на них внимания, но если кто-то замечал, то моя реакция была вполне определенной — отвечал ему известным международным жестом типа: «А ху-ху ни хо-хо?» И это особенно его злило, но, оставшись без силовой поддержки, он явно осторожничал.
Через несколько часов нас действительно привезли на «пятёрку» и поселили на неделю в карантинный барак. Это делается для того, чтобы санчасть смогла вычленить больных открытой формой туберкулеза и поместить их в особый туберкулёзный барак, имеющийся на зоне и абсолютно изолированный от других бараков. У туберкулёзников был свой режим содержания, и никто из них не имел права выходить за пределы локального участка.