Кровавое Эхо

— Почему?

— Потому что у вас действительно нет ни денег, ни кредитных карт, — сказал он. — Ни в вашей сумочке, ни где-либо еще. Никто не уедет за триста миль от дома на целый день, да еще с ночевкой, совсем без денег. Только тот, у кого действительно серьезные проблемы. А человек с серьезными проблемами заслуживает, чтобы ему помогли.

Кармен лишь молча кивнула, словно приняла комплимент. Или сделала комплимент ему. Они снова сели в машину и закрыли двери. Посидели около минуты, наслаждаясь прохладой, а затем она выехала на дорогу.

— Значит, у вас есть год, — сказал Ричер. — Это много времени. Через год вы можете оказаться в миллионе миль отсюда. Новая жизнь, все сначала. Я для этого вам нужен? Я должен помочь вам выбраться отсюда?

Несколько минут и несколько миль Кармен молчала. Дорога спустилась вниз по пологому холму, затем снова начала подниматься. Вдалеке, на следующем холме, виднелись какие-то строения. Скорее всего, заправочная станция, а рядом с ней станция техпомощи.

— Пока вы должны просто согласиться со мной, что год — это достаточно. И в том, что я столько ждала, нет ничего ужасного.

— Конечно, — не стал спорить Ричер. — Год — это много. И нет ничего страшного в том, что вы ждали.

Она больше ничего не сказала, лишь целеустремленно направилась к заправочной станции, словно от этого зависела ее жизнь.

Сначала они миновали кладбище старых автомобилей — длинный низкий сарай из рифленого железа, передняя стена которого была целиком покрыта колпаками от колес. Позади него простирался целый акр разбитых машин, сваленных в кучи в пять или шесть футов высотой, причем более старые модели оказались в самом низу, словно геологические пласты. За сараем они заметили поворот на заправочную станцию, довольно старую, где вместо цифр на счетчике были стрелки и имелись четыре туалета вместо двух. Настолько старую, что неразговорчивый служащий вышел на жару и сам наполнил бак.

В бак «кадиллака» помещалось больше двадцати галлонов, и это стоило Ричеру столько же, сколько он заплатил за комнату в мотеле. Он протянул деньги в свое окно и отмахнулся от сдачи — доллара мелочью. Он решил, что будет справедливо, если эти монеты получит служащий: термометр на приборной доске показывал, что на улице сорок с лишним градусов. Неудивительно, что служащий старается помалкивать. Но уже в следующее мгновение Ричер подумал: возможно, ему просто не нравится, что любительница фасоли сидит за рулем «кадиллака», а рядом с ней белый мужчина.

— Gracias, señor, — сказала Кармен. — Спасибо.

— Не за что, — ответил он. — De nada, señorita.

— Вы говорите по-испански?

— Вообще-то, нет, — ответил Ричер. — Я служил в самых разных местах и запомнил по нескольку слов из многих языков. Но не больше того. Кроме французского. Его я знаю довольно прилично. Моя мать была француженкой.

— Из Луизианы или Канады?

— Из Парижа.

— Значит, вы наполовину иностранец, — заметила Кармен.

— Иногда мне кажется, что намного больше чем наполовину.

Она улыбнулась, словно не поверила ему, и покатила в сторону дороги. Стрелка на счетчике показывала, что бак полный, и это, похоже, ее успокоило. Она быстро выехала на свою полосу и прибавила скорость.

— Вам следует называть меня señora, а не señorita, поскольку я замужем, — сказала она.