Чико, словно услышав Пардальяна, продолжал:
— Конечно, полюбит! Ведь она такая хорошенькая!
— Чтоб они провалились, эти влюбленные! Все они одинаковы — воображают, будто вся вселенная только и смотрит, что на предмет их страсти.
— Француз полюбит ее, и тогда я умру.
— Опять! Право слово, это просто мания какая-то!
— В конце концов, что за важность? Кому какое дело до меня? Я искуплю причиненное мною зло. Я больше не буду убийцей, моя хозяйка будет обязана мне своим счастьем, и я смогу уйти из жизни довольным — может быть, обо мне станут даже сожалеть!
— Клянусь честью, вот замечательная мысль, вполне достойная этого влюбленного безумца!
— Решено. Я обыщу все известные мне тайники.
— Отлично! Далеко идти не придется, — произнес шевалье, исподтишка посмеиваясь.
Стараясь не шуметь, он отошел вглубь камеры, завернулся в плащ, растянулся на каменных плитах и притворился крепко спящим.
Карлик продолжал:
— А если я его не найду… если он умер… завтра я отправлюсь к принцессе и потребую его вернуть.
С горькой улыбкой он заключил:
— Без всякого сомнения, она отправит меня вслед за ним. Тогда Хуана так никогда и не узнает страшную правду. Она решит, что я погиб, стараясь спасти его, и будет оплакивать меня.
Он пробормотал еще несколько неясных слов, потом неожиданно загасил свечу и вышел, напутствуя себя:
— Вперед!
Тотчас же его внимание привлекла какая-то тень на белых плитах пола. Это был Пардальян, притворившийся спящим. Эль Чико вздрогнул:
— Француз!
Карлик почувствовал, что вот-вот упадет без сознания. Он не ожидал, что найдет своего соперника так быстро… Да еще здесь, у себя под боком… Чико удивленно пробормотал:
— Но как же это я не увидел его, когда входил? Ах да, плита скрывала его, а я не посмотрел назад. Кто бы мог предположить… Я еще так громко говорил сам с собой!..