— А ты говорил ей, что любишь ее?
— Никогда! — негодующе воскликнул Эль Чико.
— Да если ты ей об этом не говоришь, то как же, по-твоему, она это узнает, дуралей? — рассмеялся Пардальян.
— Я никогда не посмею.
— Понятно. Но в один прекрасный день храбрость у тебя появится. Продолжим. И ты решил, что я ее люблю, и возненавидел меня, так ведь?
— Не совсем так.
— Ага! А в чем же тогда дело?
— Это Хуана вас любит.
— Ты глупец, Эль Чико.
— Верно, — печально согласился Эль Чико — он думал о горе Хуаны. — Верно, знатный сеньор вроде вас не может иметь ничего общего с дочерью трактирщика.
— И ты в это веришь?
— Еще бы.
— Однако, — проникновенно сказал Пардальян, — ты ошибаешься. И вот тебе доказательство: знатный сеньор вроде меня женился когда-то на трактирщице.
— Вы смеетесь надо мной, сеньор, — недоверчиво предположил Эль Чико.
— Нет, мой милый, это чистая правда, — произнес глубоко взволнованный шевалье.
И говоря скорее с самим собой, чем с карликом, он продолжал:
— Прежде чем стать госпожой де Пардальян, графиней де Маржанси (я ведь граф де Маржанси, и поверь, если я говорю это тебе, то вовсе не из тщеславия), итак, прежде чем сделаться графиней де Маржанси, этот ангел доброты и совершенной преданности (смерть похитила ее у меня), сначала была просто красавицей Югеттой, хозяйкой знаменитого в Париже трактира «У ворожеи»; ты о нем, конечно, не слыхал, ведь ты никогда не выезжал из Севильи. Клянусь честью, Севилья — красивый город, но поесть так, как в Париже… нет, черт подери, этого здесь не умеют! Словом, сам видишь — то, что ты считал веской причиной, есть всего лишь глупость.
— Возможно ли! — воскликнул ошеломленный Эль Чико. — Что же вы за человек?
— Я знатный сеньор… Это ты так сказал, — произнес Пардальян со своим иронично-простодушным видом.
— В таком случае, — прошептал Эль Чико, побледнев, — вы могли бы…