ТРОЕ СТАРЫХ ЗНАКОМЫХ
На обочине разбитой ухабистой дороги стоял одинокий постоялый двор, являя миру свое ветхое крыльцо. Вид этой затерянной в глуши развалюхи был столь притягателен, что любой прилично одетый путник, проходя мимо, заметно ускорял шаги.
Но вот неведомо откуда появились какие-то люди. Их было трое, все они были молоды — старшему едва ли лет двадцать пять. Но что за вид у них был! Оборванный, помятый, потертый. И однако же в их манере носить плащ, в непринужденности их осанки и изысканности жестов сквозила природная элегантность, вовсе не свойственная заурядным бродягам.
Они в нерешительности остановились у крыльца.
— Что за разбойничий притон! — пробормотал самый молодой.
Двое других пожали плечами; старший сказал:
— Ну и привереда этот Монсери!
— Клянусь честью, — воскликнул средний, — мы падаем от усталости, наши желудки урчат от голода, так не будем же слишком разборчивыми — впрочем, наши средства нам этого и не позволяют! — войдем и, за неимением ничего другого, хоть отдохнем.
Поднявшись по шатким ступеням крыльца, они оказались в большом и пустынном зале.
— Четыре стола, двенадцать табуретов… чтобы казалось, будто эта пустыня заставлена мебелью, — сказал Сен-Малин.
— Какая же это мебель? — возразил Шалабр, указывая на щели и выбоины в столах. — Они же того и гляди рассыплются!
— Огонь! — крикнул Монсери, кивнув в сторону огромного камина, в котором догорало несколько головешек. — Огонь и дрова!..
И схватив с пола охапку сухой виноградной лозы, он бросил ее в очаг и принялся раздувать пламя, в чем ему охотно помогали двое остальных; вскоре в камине уже полыхал, потрескивая, яркий огонь.
— Так-то будет веселее, — сказал он.
— К балкам ничего не подвешено, — заметил Сен-Малин, оглядев зал, — только сажа да паутина.
— И никого нет, — откликнулся, в свою очередь, Шалабр. — М-да, веселое местечко!
— Эй! Эй! Хозяин! — позвал Монсери, стуча по столу эфесом шпаги.
Хозяин появился, не слишком поспешая. Это был великан, окинувший их наметанным глазом; не выказав ни малейшей услужливости или любезности, он пробурчал:
— Что вам угодно?
— Пить!.. Пить и есть.