— Сообщить вам, что Его Величество Генрих Наваррский осведомлен о малейших деталях миссии, с которой вы направляетесь к Филиппу Испанскому… Беарнец уже не первый год мечтает сесть на французский трон и подготавливает свое восшествие на престол. Сегодня он полагает, что его мечты как никогда близки к осуществлению. И именно в этот момент возникаете вы, в результате чего у него появляется грозный соперник, способный навеки разрушить все его надежды… Берегитесь, сударыня! Генрих Наваррский не отступит ни перед какой крайностью, чтобы остановить и уничтожить вас… Берегитесь! Вам объявлена война!
— Значит, с этим предупреждением вас и послала ко мне Клодина де Бовилье?
— Я уже имел честь говорить вам об этом, сударыня.
— Меня уверяли, будто король Генрих расположился лагерем в монмартрском аббатстве… Это верно?
— Совершенно точно, сударыня.
— Говорят, король легко увлекается. Клодина молода, хороша собой, и ее ранг аббатисы, по слухам, не ограждает ее от искушения.
Бюсси едва заметно улыбнулся:
— Понимаю, сударыня… И однако, аббатиса не колебалась, выбирая между королем Генрихом и вами — сами видите.
— Хорошо! — строго произнесла Фауста. — Это все, что вы имели мне сказать?
— Прошу прощения, сударыня, но госпожа де Бовилье особо порекомендовала мне нанять вам на службу несколько храбрых и преданных дворян и привезти их к вам.
— Для чего, сударь? — сказала Фауста с обескураживающим спокойствием.
— Но, сударыня… — пробормотал озадаченный Бюсси-Леклерк, — чтобы охранять вас… защищать… Разве вы не слышали: на вас готовится нападение, нападение сокрушительной силы.
— Мы находимся в Испании, где никто не осмелится выказать непочтение той, кто путешествует под покровительством короля и его великого инквизитора… Во всем же остальном кардинал Монтальте, которого вы здесь видите, будет вполне надежной защитой.
— Но, сударыня, речь идет не о короле Филиппе и не о его подданных!.. Речь идет о короле Генрихе и о его тайных агентах — а это французы, и, поверьте мне, они обращают столько же внимания на покровительство великого инквизитора, сколько Бюсси-Леклерк — на удар шпаги.
В этот момент всадник на равнине, с которого Фауста не спускала глаз почти во все время своей беседы с Леклерком, достиг горы и, продолжая свой путь по дороге, извивавшейся по склону, исчез за поворотом.
— Я полагаю, вы правы, сударь, — ответила наконец Фауста. — И посему я принимаю предложенную вами охрану и заранее одобряю условия, возможно, оговоренные вами от моего имени. Кто эти дворяне?
— Трое самых храбрых и самых бесстрашных из Сорока Пяти — те, кого называли личной гвардией короля.
И представил их одного за другим:
— Господин де Сен-Малин, господин де Шалабр, господин де Монсери.
Говорили ли что-нибудь эти имена Фаусте?.. Знала ли она о роли, которую общая молва приписывала им в трагической смерти де Гиза?.. Весьма вероятно. Но ей было известно и то, что герцог убит на честной дуэли и что смертельный удар ему был нанесен тем самым человеком, которого она обожала и ненавидела одновременно. Все остальное, по-видимому, не имело для нее значения.