Мы уже говорили, что дорога вилась в горах, так что, спускаясь по ней, путник справа видел фантастические гранитные глыбы, бесконечно меняющие свои причудливые очертания под магическими лучами ярко брызжущего солнца; по левую же руку находились горные склоны — то пологие, то крутые, то совершенно отвесные; зияющая бездна была готова поглотить жертву малейшего неверного шага — изуродованную, разорванную на куски гигантскими алоэ и колючками кактусов.
Теперь о том, что столь гордо именовалось дорогой. На самом деле это было некое подобие прихотливо извивающейся тропинки, вытоптанной за долгие годы копытами лошадей и мулов, — то настолько широкой, что по ней могли проехать бок о бок несколько всадников, то настолько узкой, что места хватало едва для одного. Впрочем, кое-где виднелись результаты попыток людей улучшить тропу, проложенную животными.
Итак, пять охранников Фаусты бросились в погоню за Пардальяном. Дорога, сужаясь, вынудила их ехать гуськом; случаю было угодно, чтобы они продвигались в следующем порядке: во главе — Бюсси-Леклерк, за ним — Сен-Малин, Шалабр, Монсери; замыкал же вереницу Монтальте.
Пардальян находился в той точке дороги, где колея, протоптанная животными, была кое-как расширена людьми, так что здесь образовалось нечто вроде площадки.
Заслышав за своей спиной цокот копыт, он обернулся.
— Смотри-ка! Это славный Бюсси-Леклерк и те три королевских фаворита, которых я вытащил из Бастилии! А вон того я что-то не знаю!.. Какого дьявола Фауста помешала им напасть на меня наверху? Там хотя бы было просторно, не то что здесь…
Многозначительно покачивая головой, Пардальян изучал площадку, и на его губах играла хитрая улыбка.
Он не спеша развернул свою лошадь на сто восемьдесят градусов и зажал ее в углу, у самой гранитной стены, так что круп ее упирался в мощные обломки рухнувшей скалы. Теперь перед ним была тропа, откуда приближался Бюсси, позади — скалы, служившие ему заслоном; налево от него был горный кряж, направо — пропасть. Таким образом, напасть на шевалье можно было только спереди и только поодиночке.
Пардальян вынул шпагу из ножен и стал ждать; когда Бюсси-Леклерк оказался в нескольких шагах от него, он крикнул:
— Эй, господин Бюсси-Леклерк, куда вы так торопитесь?.. Наверное, на тот урок фехтования, который я пообещал вам дать несколько месяцев назад?
— Мерзкий хвастун! — заорал Бюсси-Леклерк и, высоко подняв шпагу, ринулся в бой. — Подожди, это я преподам тебе сейчас заслуженный урок!
— Мне только этого и надо, — отвечал Пардальян, парируя удар.
— Убей его! Убей его! — кричали четверо остальных.
— Ну, ну, господа… Если уж вы хотите меня убить, то вам не следовало выставлять вперед этого школяра.
— Разрази меня гром! Это я-то, Бюсси — школяр?!
— К тому же плохой школяр… который даже не умеет держать в руке шпагу… Вот так… Оп! Лети!
И шпага Бюсси вылетела из его рук и упала в пропасть.
— О, дьявол! — прорычал Леклерк и принялся рвать на себе волосы.
Сен-Малин за его спиной кричал:
— Место! Уступите мне место, черт побери!