Ошалевший Бюсси не двигался, по-прежнему загораживая дорогу остальным. Озираясь безумным взором, он заметил Монтальте, который, спешившись, проскользнул впереди всех и теперь протягивал ему шпагу.
Бюсси с радостным воплем схватил ее и не колеблясь, наклонив голову, вновь бросился вперед.
— Опять! — воскликнул Пардальян. — Право слово, вы неуемны, сударь!
Он не успел договорить, как шпага Бюсси (вернее, Монтальте) уже описала в воздухе кривую и отправилась вслед за первой на дно пропасти.
— Ну, — спросил Пардальян, — на сей раз вы удовлетворены? Насколько я умею считать, я выбиваю оружие у вас из рук уже в пятый раз… Решительно, вам со мной не везет.
Бюсси воздел к небу кулаки, подавил проклятие и опустился на землю, словно сраженный гневом и стыдом.
Ему бы пришел конец, если бы Пардальян — верх унижения и верх великодушия! — не схватил фехтмейстера своей железной рукой и не уложил его, потерявшего сознание, поперек седла.
Сен-Малин как раз пытался пройти и занять место де Бюсси, когда Монтальте, встав перед ним, прошипел свистящим шепотом:
— Заклинаю вашей жизнью, сударь, не двигайтесь!
— Смерть всем чертям! Вы сошли с ума?
— Не двигайтесь, повторяю вам… Этот человек — дьявол! Если мы ему позволим, он убьет нас всех, одного за другим, или же лишит нас оружия… Увезите Бюсси, возвращайтесь к принцессе. Я приказываю вам от ее имени… Езжайте, господа!
Пардальян, покончив с Бюсси, повернулся к охранникам и спросил с самым любезным видом:
— Чья теперь очередь, господа?
Но Сен-Малин, Шалабр и Монсери, чертыхаясь, повиновались приказу кардинала. Бросая яростные взгляды, предназначенные в одинаковой мере и Монтальте, и Пардальяну, они спешились, подхватили Бюсси и попытались привести его в чувство…
Тем временем Монтальте решительно встал перед Пардальяном и бледный от сдерживаемой ярости произнес:
— Да будет вам известно, сударь, я вас ненавижу!
— Вот как?.. Но я вас не знаю. Кто вы?
— Я — кардинал Монтальте, — сказал тот, гордо выпрямляясь.
— Племянник многоуважаемого господина Перетти?.. Как здоровье вашего дядюшки? — отвечал Пардальян с любезнейшей улыбкой.
— Я ненавижу вас…