Помимо того, что исполин обладал недюжинной физической силой, он слыл одним из лучших фехтовальщиков Испании, и если только иностранец прилично владел шпагой, зрелище обещало быть необычайно захватывающим, особенно учитывая обстоятельства, в которых оно происходило. Вот почему в зале мгновенно наступила тишина. Все встали полукругом, освобождая как можно больше места для двух соперников, находившихся неподалеку от двери в королевский кабинет; она была чуть приотворена, так что Филипп II, оставаясь невидимым, наблюдал за всей сценой, причем глаза его сверкали жестокой радостью. Пардальян замечательно сыграл роль труса, и у монарха, равно как и у большинства присутствующих, не осталось ни малейшего сомнения: сейчас королевский фаворит сурово покарает дерзкого француза.
Лакей хотел посторониться, но Красная Борода был так уверен в себе, что приказал:
— Не двигайтесь. Он сейчас прыгнет.
Привратник с улыбкой повиновался. Соперники, окруженные внимательно следящими за ними людьми, приготовились к бою.
Все произошло быстро, почти мгновенно. Шпаги скрестились всего только несколько раз, несколько раз сверкнула сталь — и оружие Красной Бороды, неодолимой силой вырванное у него из рук, со звоном ударилось о плиты пола; зрители замерли от изумления.
— Поднимите, сударь, — сказал Пардальян ледяным тоном.
Исполин устремился к своей шпаге. Убежденный, что происшедшее с ним более не повторится, ибо оно было следствием несчастной случайности или же невероятной оплошки, он вновь атаковал Пардальяна.
Шпага, резко выбитая из его руки, вторично покатилась по мраморным плитам и на этот раз переломилась пополам.
— Дьявол! — взревел Красная Борода и бросился вперед, зажав в руке кинжал.
Стремительным, словно молния, движением Пардальян переложил свою шпагу в левую руку, а правой крепко обхватил и высоко поднял руку исполина и без всякого видимого усилия, с грозной улыбкой на устах, намертво сжал запястье королевского слуги.
Красная Борода неимоверным усилием напряг все свои мускулы, так что они, казалось, чуть не разорвались, однако ему не удалось освободиться от этой немыслимой хватки, и в нависшей над залом гробовой тишине послышался приглушенный хрип. На лице великана появилось выражение изумления и нечеловеческой боли, его занемевшие пальцы непроизвольно разжались, кинжал выскользнул из них и, с силой ударившись острием о мраморный пол, с глухим звоном переломился.
Тогда Пардальян внезапным движением завел руку Красной Бороды ему за спину и аккуратно вложил свою ненужную теперь шпагу обратно в ножны. Красная Борода, чувствуя, что его кости трещат, словно обхваченные железным обручем, был вынужден пригнуться.
В этой позе, согнутого в три погибели, Пардальян подтолкнул его к привратнику — от удивления или ужаса тот осел на плиты пола и чисто машинальным жестом продолжал обеими руками удерживать свою палочку.
— Прыгай! — повелительно приказал Пардальян, указывая пальцем на эбеновую тросточку.
Красная Борода предпринял последнюю, отчаянную попытку вырваться.
— Прыгай! — повторил Пардальян. — Или я сломаю тебе руку!
Зловещий хруст, за которым последовал жалобный стон, доказал ошеломленным придворным, что то была не пустая угроза.
И едва ли не приподнятый над полом, чувствуя, как связки его руки разрываются под сокрушительным нажимом, с искаженным лицом, смертельно бледный от стыда, рыча от ярости и боли, Красная Борода прыгнул.
Пардальян беспощадно заставил его повернуться и прыгнуть обратно.
Теперь они оказались у самого кабинета короля.