Смертельные враги

— Я уже имел честь говорить вам, сударыня: пергамент, хранимый вами здесь…

И доминиканец указал пальцем на грудь Фаусты.

— Вы имеете приказ взять его силой, не так ли?

— Надеюсь, сиятельная принцесса избавит меня от этой жестокой необходимости, — сказал доминиканец с поклоном.

Фауста вынула пресловутый пергамент, не отдавая его, однако, монаху:

— Прежде чем уступить, я желаю получить ответ на свой вопрос: что сделают со мной потом?

— Вы будете свободны, сударыня, полностью свободны, — поспешно ответил доминиканец.

— Поклянетесь ли вы мне на этом распятии? — спросила Фауста, пытаясь проникнуть в тайники его души.

— Нет надобности давать клятву, — произнес за ее спиной спокойный и сильный голос. — Моего слова вам должно быть достаточно, и оно у вас есть.

Фауста живо обернулась и оказалась лицом к лицу с Эспинозой — он бесшумно вошел через одну из потайных дверей.

Взгляд Фаусты сверкнул гневом, и она произнесла оскорбительным тоном:

— Как могу я верить вашим словам, кардинал, если вы действуете, словно лакей?

— На что вы жалуетесь, сударыня? — в спокойствии Эспинозы таилось нечто зловещее. — Я лишь действую против вас теми самыми методами, какие вы применяли против нас. Вы и Монтальте должны были передать документ нам. Однако, злоупотребив нашим доверием, вы попытались продать то, что принадлежит нам по праву, а когда вам это не удалось, вы решили сохранить его у себя, по-видимому, в надежде продать его кому-то другому. Как вы сами расцениваете ваши методы, сударыня?

— Я же сказала: у вас душа лакея, — ответила Фауста с убийственным презрением. — Сначала вы применили против женщины насилие, теперь вы оскорбляете ее.

— Слова, сударыня, одни слова! — Эспиноза пренебрежительно пожал плечами.

И, помолчав, жестко добавил:

— Горе тому, кто попытается противиться замыслам святой инквизиции! Всякий, мужчина то или женщина, будет безжалостно раздавлен. Итак, сударыня, отдайте мне этот документ, принадлежащий нам, и возблагодарите небо, что из уважения к королю, который взял вас под свое покровительство, я не заставил вас дорого заплатить за вашу дерзкую и бесчестную попытку.

— Я уступаю, — сказала Фауста, — но, клянусь вам, вы дорого заплатите за ваши оскорбления и за учиненное вами насилие.

— Вы напрасно грозите, сударыня, — произнес Эспиноза, завладевая документом. — Я действую на благо государства, король лишь одобрит мои действия. Что до этого пергамента, я должен буду поблагодарить господина де Пардальяна, объяснившего, где нам следует его искать. Я не премину выразить ему свою признательность, как только встречу его.

— В таком случае поблагодарите его прямо сейчас, — произнес насмешливый голос.