Вредная самооценка. Не дай себя обмануть. Красные таблетки для всех желающих

Позвольте мне остановиться еще на одном важном моменте. В книге «Разум и эмоции в психотерапии» я написал, что тревожные люди, особенно те, кто подвержен приступам паники, часто испытывают сильное беспокойство по поводу своей тревоги. Это приводит к тому, что первичное нарушение психики развивается во вторичное. Почему это встречается так часто? Согласно теории РЭПТ людям свойственны навязчивые мысли из серии: «Я не должен беспокоиться! Волноваться – это просто ужасно! Если я переживаю и тревожусь, значит, я неадекватный человек!»

Эта гипотеза, которую я выдвинул в 1962 году, получила развитие в работах Райсса и его коллег (Reiss and McNally, 1985). На протяжении ряда лет они писали о том, что некоторым людям свойственно особенно остро реагировать на свои тревожные состояния, а также проводили исследования этого вторичного симптома, который получил название «чувствительность к тревоге». Таким образом, они подтвердили некоторые из наблюдений, сделанных мною и другими клиницистами (Cox, Parker and Swinson, 1996; Taylor, 1995; Wachtel, 1994). Теория чувствительности к тревоге, выдвинутая Райссом, в каком-то смысле перекликается с моей теорией о сильном желании и утверждает, что некоторые люди находят симптомы тревоги настолько дискомфортными, что начинают их бояться и тем самым вызывают у себя панические состояния. Их желание избавиться от тревоги настолько сильно, что они требуют, чтобы ее не было, но тем самым только усугубляют ситуацию.

Мы можем задаться вопросом, что же заставляет чувствительных к тревоге людей быть таким требовательными в ее отношении? Моя теория отвечает на этот вопрос следующим образом.

1. Тревога, и особенно паника, связана с дискомфортом. Она вызывает неприятные ощущения, мешает нормально функционировать, иногда приводит к неодобрению со стороны окружающих и часто проявляется через такие физические симптомы, как одышка и учащенное сердцебиение, которые заставляют думать, что вашей жизни действительно что-то угрожает и вы можете умереть.

2. Из-за того что это так дискомфортно, вы начинаете очень сильно хотеть, чтобы тревога прошла вместе со всеми своими проявлениями.

3. Поскольку вы очень сильно хотите не испытывать тревогу, вы начинаете требовать: «Я не должен тревожиться! Я не должен паниковать!»

4. Затем, что логично (но в известной степени и извращенно), вы начинаете тревожиться о том, чтобы не начать тревожиться, и паниковать по поводу того, что у вас начинается паника.

5. Следовательно, вы усиливаете неприятные ощущения, в том числе физические: симптомы удушья и учащенного сердцебиения.

6. Вас охватывает еще бо́льшая паника.

7. Этот порочный круг продолжается.

8. В конечном итоге малейшее проявление паники вызывает у вас сильнейший дискомфорт, и вы приходите к выводу: «Я никогда не должен паниковать! Паника и тревога совершенно недопустимы!» Мораль: остро осознавая дискомфорт (и другой вред), который причиняет вам паническое состояние, вы можете начать требовать, чтобы оно вас не охватывало никогда и ни при каких обстоятельствах, а это, в свою очередь, повышает вероятность того, что вы начнете паниковать.

То, как я в предыдущем абзаце объясняю тревогу по поводу тревоги и панику по поводу паники, прекрасно вписывается в мою теорию о сильном желании и его роли в формировании требовательности и перфекционизма. Однако будьте осторожны! Объяснительная сила моей теории заслуживает внимания, но может не иметь достаточного подтверждения эмпирическими данными. Многие теории психоанализа блестяще сочетаются друг с другом и поддерживают производные постулаты, но, по всей видимости, мало связаны с упрямыми фактами.

Итак, я верю в теорию, согласно которой несбывшиеся слабые желания приводят к здоровым негативным чувствам разочарования, сожаления и огорчения. Если же препятствия возникают на пути сильных желаний, то чаще всего люди начинают требовать их исполнения, а следовательно, испытывают нездоровые чувства тревоги, ярости, жалости к себе и впадают в депрессию. На мой взгляд, эта теория правдоподобна и может быть доказана. Кроме того, она, судя по всему, в какой-то степени объясняет природу перфекционизма. Осталось лишь собрать доказательную базу, чтобы подтвердить теорию эмпирическими данными. Теоретизировать весело. Собирать доказательства сложнее.

Перфекционизм и иррациональные убеждения в браках

До этого момента я описывал потребность в успехе, одобрении и безопасности с точки зрения ее проявления у отдельных людей, но эта проблема, безусловно, актуальна и для пар, и для семей, и для разного рода коллективов. Уже более сорока лет я активно практикую семейную РЭПТ и задаюсь вопросом: выставляют ли люди своим партнерам (мужьям, женам) те же требования, что и самим себе? Требуют ли они, чтобы их отношения были совершенными? Ответ: чаще всего да, и это приводит к плачевным результатам.

Джон, 36 лет, бухгалтер. Не давал себе спуску на работе, которую хотел выполнять безупречно, и при малейшей ошибке испытывал сильную тревогу. Объяснял свой перфекционизм тем, что в бухгалтерии все должно быть точно до последней запятой. При этом Джон с не меньшим перфекционизмом относился и к своему внешнему виду, и к игре в теннис и т. п. Изрядно потрудившись над тем, чтобы бухгалтерия, гардероб и обращение с ракеткой были на высоте, он испытывал тревогу в крайне редких случаях – лишь когда что-то шло не так. Навязчивое стремление к порядку помогало Джону держать все под контролем.

При этом Джон был столь же требователен и по отношению к своей жене Салли, и к деловым партнерам. Он считал, что они должны – да, именно должны – во всем быть идеальными, со вкусом одеваться и даже хорошо играть в теннис. Но эти увальни постоянно все делали не так! Джон, конечно, не мог контролировать других, поскольку стремился к собственному совершенству, поэтому он гораздо чаще злился на свою «безалаберную» жену и партнеров, вместо того чтобы тревожиться о собственных успехах.

Джон пришел на терапию, потому что его жена и партнеры настояли на этом, – иначе ему грозил «двойной развод». Мне не сразу удалось объяснить ему, что перфекционизм может ему дорого обойтись, потому что он был готов на все, чтобы добиваться идеальных результатов, даже ценой периодических приступов паники. Доказать Джону, что его требования к другим ни к чему не приведут, было проще. Он не сможет их во всем контролировать, и они так и будут оставаться отвратительными разгильдяями и неряхами. Им не следует так себя вести, но они такие, какие есть.

После нескольких сеансов Джон смог опустить свои требования к идеальному поведению жены и партнеров на уровень желания. В результате, вместо того чтобы приходить в ярость от их несовершенства в бухгалтерии, теннисе и жизни, он начал испытывать разочарование. В том, что касалось его самого, он лишь отчасти понизил планку перфекционистских требований и продолжал добиваться безупречных результатов во всем, что делал. При этом уровень его тревоги оставался выше, чем следовало бы.

Жена Джона, Салли, присутствовала на нескольких сеансах. Я обнаружил, что по отношению к себе она была, в общем и целом, нетребовательна, но не выносила той одержимости, с которой Джон и их двенадцатилетняя дочь Электра стремились к совершенству. Перфекционизм был у Джона в роду (им страдали и его отец, и сестра). Ему с раннего детства приходилось все делать идеально, и Электра унаследовала эту черту. Салли не могла смириться с тем, как отчаянно они стремились к тому, чтобы все делать безукоризненно, и отказывалась соответствовать их настойчивым требованиям к тому, как ей себя вести. Будучи от природы покладистой, в ответ на эти требования она про себя выдвигала свои: «Они не должны быть такими щепетильными! Они должны быть более терпимыми! Я не могу выносить их фанатичность!»