Двое из них — Александр Васильевич и Николай Васильевич были московскими городскими головами. На рубеже XIX–XX веков семья купцов-фабрикантов Алексеевых занимала видное место среди московской интеллигенции. Конечно, прежде всего, это было связано с именем Константина Сергеевича Алексеева-Станиславского, уже в то время известного актёра и режиссёра, одного из основателей Общества искусства и литературы, а также Московского общедоступного художественного театра.
Ещё один пример удачливого коробейника — это Савва Морозов первый, Савва Васильевич, основатель династии Морозовых Он родился в деревне Зуево Московской губернии в 1770 году. И также был крепостным крестьянином. Причём семья Морозовых числилась в деревне самой бедной. Отец его зарабатывал рыбной ловлей, но это не давало дохода. Поскольку помещику было удобнее брать со своих крепостных повинность деньгами, то барин дал согласие, когда мальчишка захотел устроиться на небольшую ткацкую фабрику. Савва работал по 12–14 часов в сутки и получал за это нищенскую зарплату — пять рублей в год. Но за это время он сумел приобрести для себя бесценный профессиональный опыт.
Он уже подумывал о своём деле, но тут его ждал очередной удар судьбы: ему выпал жребий идти в рекруты. Следует напомнить, что в то время срок рекрутской повинности был пожизненный. Правда, существовала возможность избежать солдатской службы — откупиться от неё. Но для этого нужно было иметь баснословные для крепостного крестьянина деньги. Морозов осмелился прийти с просьбой крупного заёма к хозяину фабрики Кононову. Фабриканту сделка показалась выгодной — он получал возможность пожизненно закабалить первоклассного работника. Другой бы смирился, попав в это долгосрочное рабство. Но только не Савва Морозов. Он осмелился перейти на сдельную оплату труда и стал работать по 20 часов в сутки. Через два года он собрал сумму, необходимую для выплаты кредита.
Женившись на дочери красильщика и получив в приданое 5 золотых рублей, Савва Васильевич открыл собственную шелкоткацкую мастерскую. В ней был всего один ткацкий станок. На этом станке трудился всего один рабочий — сам хозяин мастерской. Он изготавливал очень красивые и качественные кружева, ленты и бахрому. Затем, нагруженный огромными тюками, засветло выходил из своего села и проходил сто вёрст, чтобы к вечеру попасть в богатые дома москвичей. Вскоре его кружева стали цениться так высоко, что скупщики уже выходили навстречу, чтобы первыми взять его товар. В 1820 году, несмотря на препятствия со стороны помещика Рюмина, не желающего отпускать на волю такого выгодного работника, Савве Морозову удалось выкупить себя и свою семью. За свободу ему пришлось заплатить 17 (!) тысяч рублей. Правда, барин всё же постарался выторговать себе преимущества: Морозовы обязались пожизненно снабжать его своим товаром.
Со временем Савва Васильевич организовал предприятие, сначала в форме раздаточной мануфактуры, где раздавал работу на дом, а после открыл уже текстильную фабрику. Через два десятка лет Морозовы получили потомственное почётное гражданство. Об их кружевах, сатинах и лентах ходили легенды, и их качество признавалось лучше английского. При этом сами Морозовы всегда отличались исключительной скромностью в быту, но были известны как щедрые филантропы, которые не жалели денег на помощь отдельным лицам и различным учреждениям.
Очень любопытен и показателен в плане успешного предпринимательства, основанного на глубочайшей вере в Бога, пример из жизни святого Серафима Вырицкого. В миру его звали Василий Николаевич Муравьёв. Родился он в крестьянской семье. С детских лет у него была заветная мечта — уйти в монастырь. И однажды он ранним утром пришёл к воротам Александро-Невской лавры и увидел некоего схимника. Он пал перед ним на колени и стал умолять взять его в монастырь на любую работу. Прозорливый старец повелел ему оставаться в миру, создать благочестивую семью, воспитать детей и вместе с супругой посвятить оставшуюся жизнь монашескому подвигу. Так всё и произошло. Василий воспринял слова лаврского старца как Божие благословение и всю последующую жизнь прожил так, как определил ему Господь через Своего посланника.
После свадьбы Василия Николаевича хозяин купеческой лавки, в которой он служил, не пожалел довольно крупной суммы денег для своего любимого и исполнительного приказчика, чтобы тот мог начать самостоятельное дело. Василий Николаевич занялся заготовкой пушнины, дело пошло успешно, и не только в России, но и во Франции, Германии, Англии и других европейских странах. Он стал миллионером, но, разумеется, никогда не забывал о благословении лаврского старца, творил добро, помогал нуждающимся. Бо́льшую часть своих доходов он отдавал на нужды монастырей, храмов, богаделен.
Перед тем как уйти в монастырь, он раздал бо́льшую часть своего состояния, сделал вклады в Александро-Невскую лавру, в Воскресенский Новодевичий женский монастырь Санкт-Петербурга, в Иверский женский монастырь; оставил значительные суммы и своим служащим.
Василий Николаевич стал удивительным святым, обладающим даром прозорливости. По его молитвам хромые начинали ходить, слепые прозревали, глухонемые обретали слух и речь, больные исцелялись от тяжелейших болезней. Известно и о том, что многие богатые фабриканты советовались с ним, как вести свои дела, и многих это спасло от разорения.
Но, пожалуй, одним из самых удивительных примеров на вышеозначенную тему может служить жизнь святого праведного Василия Павлово-Посадского (в миру — Василия Ивановича Грязнова), жившего в XIX веке. Когда Василий уже был известен своей святой подвижнической жизнью, к нему пришёл купец Яков Лабзин — хозяин знаменитой платочной фабрики в городе Павловском Посаде. Яков Лабзин получил духовную помощь от праведного и был поражён его святой жизнью. После этого он предложил Василию стать его товарищем в деле. Василий не отказался. Вскоре они стали друзьями.
После вступления в дело Грязнов продолжил вести жизнь святого подвижника. Теперь у него появилось больше денег, и он тратил их на помощь бедным и на благоугодные дела. Василий вместе с Яковом Лабзиным и его сёстрами строили школы и богадельни. Праведный Василий мечтал построить в городе Павловском Посаде мужской монастырь. Но при жизни его мечта не сбылась. После смерти Василия люди продолжали обращаться в молитвах к праведнику и получали помощь. Благодаря Якову Лабзину и его сёстрам в 1874 году в Павловском Посаде был построен храм на месте захоронения святого Василия. В 1894 году на месте храма был открыт Покровско-Васильевский монастырь.
Все эти примеры лишний раз доказывают простую истину — спастись для Царства Небесного может как бедный человек, так и богатый, и важно только то, где будет находиться сердце человека — в рабстве у богатства или в со-работничестве у Бога.
ГЛАВА 2
О КУПЕЧЕСКИХ ЖЁНАХ И О ТОМ, КАК «СТИРАЛИ В ПОРОШОК» НЕЧЕСТНЫХ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЕЙ
Хотелось бы несколько слов сказать и о жёнах русского купечества. Вообще, к выбору жены деловые люди относились весьма серьёзно. Их выбирали не по внешнему виду, а по душевным качествам. Ведь жена для купца — это не только спутница жизни, но первый и единственный на всю жизнь деловой партнёр: она должна уметь вести дом, знать бухгалтерию; она — мать, она — хозяйка, которая создаст в семье правильную бережливую атмосферу, она всегда подставит мужу плечо в трудную минуту, поможет советом. И купеческие жёны оправдывали своё звание. Например, можно вспомнить Красильщикову Анну Михайловну. Когда её муж умер, она двадцать пять лет самостоятельно и успешно управляла фабриками и только потом передала дело своим подросшим сыновьям. В шесть часов утра она уходила на работу и возвращалась после десяти вечера. Потомки Анны Михайловны рассказывают, что в её гардеробе имелось всего два платья: одно выходное для праздников и церковных служб, другое — рабочее, в котором она ходила на фабрику.
Варвара Алексеевна Морозова после смерти своего первого мужа, Абрама Абрамовича Морозова, от тяжёлой формы прогрессивного паралича приняла на себя дела управления Тверской мануфактурой и исполняла обязанности управляющей вплоть до совершеннолетия своих сыновей. В память о муже Морозова построила психиатрическую клинику на Девичьем поле, затем вместе с купленным участком земли она передала её Московскому университету, тем самым положив начало созданию Клинического городка на Девичьем поле. Варвара Алексеевна внесла огромный вклад в создание учебных заведений: Пречистенские рабочие курсы, городской народный университет имени А. Л. Шанявского. Она активно помогала строительству общежития для студентов Императорского технического училища. В 1885 году ею была основана первая в Москве бесплатная общедоступная читальня имени И. С. Тургенева. Значительные средства были пожертвованы Морозовой на нужды Московского университета. При её фабрике существовали также больница, родильный приют, торговая школа для малолетних рабочих.
Наталья Ивановна Бахрушина после смерти мужа приняла на себя все долги (в то время принадлежавший им кожевенный завод и дом были заложены). Она не только наладила производство, выплатила долги, но и развернула широкую благотворительную деятельность, воспитав в этом же духе и своих сыновей.
Таковы были купеческие жёны.
В истории православного предпринимательства есть ещё один удивительный пример: это предпринимательская деятельность Свято-Успенской Почаевской лавры в 1907–1914 годах. Эта деятельность была организована Антонием (Храповицким), который был в то время архиепископом Волынским, и его сподвижником архимандритом Виталием (Максименко). При Лавре был создан банк «Почаево-Волынский народный кредит». Основной капитал банка состоял из членских взносов и займов от Министерства финансов, Главного управления земледелия и землеустройства и Главного переселенческого управления. Основным полем деятельности «Почаево-Волынского народного кредита» была выдача ссуд крестьянам на покупку земли и средств производства. Выдавая малороссийским крестьянам подъёмные кредиты, банк вывел миллионы крестьян из-под экономической зависимости от польских диаспор и сделал Волынь зоной процветания и политической стабильности. В 1908 году Почаевская лавра устроила несколько потребительских магазинов, выписала во время случившегося неурожая из Челябинска 75 вагонов дешёвого хлеба и тем понудила понизить цены на хлеб спекулянтов, которые пытались нажиться на людском горе.
Да, конечно, наша страна знавала лучшие времена. Но разве не от нас зависит, какой дух предпринимательства будет в нашей стране: дух бессовестной наживы и обогащения или высокий дух русских купцов прежней России, которую мы незаслуженно забыли и которую нам ещё предстоит открывать и открывать? Вот любопытный пример. Знаете ли вы, что в русской деловой этике означало выражение «стереть в порошок»?
ebooksa