Яркие люди Древней Руси

22
18
20
22
24
26
28
30

– Коли так, тебе тут быть б-боле незачем, – нахмурясь, сказал Всеволод. – Толпе на расправу тебя не выдам, это моей власти з-зазорно, но и воли тебе не видать. Эй! – оборотясь к дверям, хлопнул в ладони. – Уведите его назад в поруб!

Уже стоя меж двух гридней, Глеб плюнул на пол – под скамью, где остались Мстислав с Ярополком.

– Тьфу на вас, слизни!

Жене кинул:

– А ты не вой, не срамись перед ним, щенком!

Вышел прямой, несгибаемый, налитый яростью.

Без него сразу стало воздушней.

– Ну, пойду с владимирцами г-говорить. – Всеволод поднялся. – Молитесь, чтоб сладилось.

* * *

Выборные от горожан ждали в парадных сенях. От восточного Ветшаного конца был всеми уважаемый каменный мастер Шкирят, срединная Печерняя часть прислала рыночного старосту Конона, от западной Новогродской представительствовал тароватый купец Сушата. Каждого Всеволод знал, с каждым один на один сговорился бы, но вместе они были как «тригоно» – жесткая фигура о трех углах, которую, согласно науке геометрии, не согнешь.

– Выдаешь супостатов, княже? – спросил Сушата, едва разогнувшись после поклона, не шибко низкого.

Заговаривать с великим князем первому, да еще задавать вопросы было охальством. Это купчина хорохорился перед остальными.

Он и еще спросил, вовсе неподобное:

– А она тут зачем?

Да пальцем ткнул Всеволоду за спину, бесцеремонно.

Оказывается, Ефросинья последовала за дядей. Хотела знать, чем кончатся переговоры, от которых зависела жизнь близких.

Под враждебным взглядом владимирцев княгиня, стоявшая в дверях, лишь смиренно перекрестилась.

Исихократия учит, что всякое деяние достигается правильным чередованием «воды» и «камня», сиречь мягкости и твердости. Тот, кто знает, когда время мягко обтекать, а когда – стоять твердой стеной, всегда победит.

Сейчас надо было мягко.

– Она жена и с-сестра, ей трепетно, – увещевательно молвил Всеволод. – Чай и у вас жены с сестрами есть.

И столь же шелково, раздумчиво объявил свой приговор: Глеба Рязанского вовек держать в темнице, а с племянников взять крестное целование под страхом погубления души и навсегда изгнать из владимирских пределов.