— Он неплохо бы смотрелся на Бродвее, — заметил я.
— Заранее никогда не скажешь…
Тут Уилбур опять перевел разговор на себя и до моего ухода успел сделать несколько заявлений насчет своих политических взглядов, которые мне предстояло довести до сведения прессы.
4
Было уже почти семь, когда мы встретились с Алешей в русской чайной на Пятьдесят седьмой улице. У нашей труппы она была любимым местом отдыха. Русские могли прохлаждаться там часами, пить чай и есть икру.
Алешу я обнаружил за его любимым столиком в главном зале. Он просматривал почту. Старик был, как всегда, щеголевато одет, включая монокль. Перед ним стоял стакан водки. Тогда, считая его убийцей, я удивлялся его хладнокровию. Если не считать признаков накопившейся усталости, характерных в тот сезон для всех членов пашей труппы, трудно было представить его более расслабленным, чем в тот момент, когда он жестом указал мне стул напротив.
— Простите за опоздание, — сказал я, заказывая виски. — Я задержался в офисе, пытаясь разобраться с газетчиками.
— Они как волки, — кивнул он, вставляя сигарету в длинный ониксовый мундштук. — Чуют запах крови и жаждут ее еще больше.
— Сейчас они безумно жаждут, чтобы кого-нибудь арестовали.
— И инспектор собирается отдать им кого-то на растерзание…
— Готов держать пари, это будет не тот человек.
— Несомненно, — печально согласился Алеша.
— Я бы хотел им помешать.
— Каким образом?
— Не знаю… Но хотел бы… из-за Джейн.
— А она замешана?
К счастью, я сумел достаточно ловко вывернуться, хотя пришлось проделать несколько экстраординарных финтов.
— Мы собираемся пожениться, — заявил я, — а вся эта история доставляет массу проблем… Тут и ее роль в новом балете Уилбура… и стресс от каждого выхода в «Затмении»… Она безумно боится, что кто-нибудь устроит ей то же, что сделали с Саттон. Одним словом, не самая подходящая обстановка для любви.
— Любовь сама создает обстановку, — тепло улыбнулся Алеша. — Позвольте мне вас поздравить…
— Спасибо… Я вам очень признателен… Только в труппе ничего не говорите… пока.