Уинтерс заинтересовался.
— И что вам удалось выяснить? Как он себя вел?
— Мне ничего не удалось узнать, но для человека, который в ближайшие часы собирается покончить с собой, он выглядел слишком спокойным.
— И никаких намеков? Что же произошло на самом деле? Расскажите мне все самым детальным образом.
Я попытался как можно точнее передать наш разговор, рассказав о всех моих уловках и изобразив их куда более хитроумными, чем они были на самом деле. Все мои показания записывала молчаливая секретарша.
Когда я закончил, лейтенант не выглядел более осведомленным.
— Был там кто-нибудь еще? Упоминал ли он еще кого-нибудь?
— Насколько я помню, нет. Мы были одни. Какие-то газетчики пытались связаться с ним по телефону и… — Внезапно меня осенило. — Когда умер Холлистер?
— Когда… — Уинтерс так устал, что не смог быстро отреагировать.
— Какое время назвал коронер?
— А… Около двенадцати. Точно станет известно после вскрытия.
— Холлистера убили.
Я сказал это, тщательно стараясь избежать всякого мелодраматизма, причем настолько тщательно, что Уинтерс меня не понял. Пришлось повторить, и мое заявление от этого много потеряло.
— Нет, — лейтенант Уинтерс откинулся в кресле. — Он сам убийца. У нас его признание.
— Которое напечатал убийца, после того как застрелил Холлистера.
— Шли бы вы лучше спать.
— Сейчас пойду. Но прежде хочу быть уверен, что вы выставите в доме надежную охрану. У меня нет ни малейшего намерения оказаться следующим быком, которого отправят на бойню.
— Почему, — насмешливо спросил Уинтерс, — вы полагаете, что Холлистера убили?
— Потому что вчера утром, когда я был в его кабинете, раздался телефонный звонок и он договорился с кем-то о встрече прошлой полночью. Как, время смерти совпадает? Из того, что мне удалось услышать, следует, что собеседнику он очень хотел угодить и обещал встретиться непременно.
— Возможно, он встретился, а потом застрелился.