Французская мелодия

Я отвечу: «Да».

И тогда ты понуро опустишь голову.

Убеждать, говорить что-либо бессмысленно, и ты, будучи удручённым настолько, насколько может быть удручён человек, ощущавший дыхание смерти, спросишь: «Что могу для тебя сделать?»

Я скажу — многое.

И мы будем говорить о жизни, о судьбе, о детях, о родителях. Если я к тому времени ещё буду жив.

Удивительно, но я начинаю привыкать к страху. Поначалу было жутко. Теперь воспринимается как часть жизни. Смешно, не правда ли?! Человек перестаёт бояться смерти.

Впервые я ощутил это состояние полгода назад. Оттого, что возникло оно из ниоткуда, я не сразу понял, что это и почему так дерзко дёргает за нервы. Спустя какое-то время начал осознавать, что душу одолевает страх.

Оказавшись сломленным, я не мог найти себе места. Предчувствие боязни и страха за себя, за семью, за тайну завещания деда настолько зримо вгрызалось в сознание, что хотелось бежать, спрятаться, чтобы никто никогда не смог найти.

Со временем душа успокоилась, на смену панике пришёл разум, и я впервые за многие дни предпринял попытку дойти до источника страха путём размышлений.

Устраивать слежку КГБ не могло, потому что сотрудники вездесущего ведомства и без того постоянно присутствовали в моей жизни.

Была мысль по поводу служб иностранных разведок. Поразмыслив, понял, если кто и вынашивал план выкрасть меня с целью заполучить секретные сведения, то КГБ об этом узнал бы первым. Были бы предприняты меры по усилению охраны объекта.

Объект — это я. Так величают меня те, кто переговаривается между собой по рации: «Объект вышел. Объект выехал. Объект следует домой».

Бег по круг продолжаться долго не мог, и я, устав от предчувствий, решил провести расследование.

Почему не стал обращаться в соответствующие инстанции? Не знаю. Что-то подсказывало, что не стоит торопиться, возможно, страх есть плод уставшего воображения.

Разработав стратегию, мне удалось провести ряд несложных мер, в результате которых стало ясно, что за мной следят и делают это достаточно профессионально.

Месяц в неведенье. Если бы не работа, сошёл бы с ума.

В последних числах августа пришло письмо с предупреждением: любое противодействие может сказаться на благополучии семьи. Затем состоялся телефонный звонок. Позвонивший предложил встретиться, не забыв сообщить, что встреча в моих интересах. Поражало не то, что злоумышленник непонятно каким образом сумел выйти на учёного, жизнь которого находится под контролем государства. Куда больше удивляла лёгкость, с которой человек превращал план свой в действие. Возникало ощущение, будто грозивший мне и моей семье смертью — злоумышленник из среды КГБ.

Я согласился.

Встреча состоялась в сквере в десяти минутах ходьбы от нашего дома.

Человек в плаще и шляпе, не называя ни имени, ни организацию, которую представляет, не стал мудрствовать лукаво. Предложение переехать на постоянное местожительство в США не удивило. Подобное случалось и раньше, предложения поступали от англичан, от немцев, от французов, от австралийцев. Немыслимый даже по меркам западных учёных гонорар, лаборатория, штат- всё, что требовалось для занятий наукой в том виде, в котором виделось мне.