Французская мелодия

— Тайник не вскрывал, а документы нашёл?! Чертовщина какая-то.

— Кто тебе сказал, что архив хранился на Гороховой? Может, отец Александра Ивановича нашёл более подходящее место.

Перед глазами Ильи возникла квартира Исаевых, камин, вошедший в тайник человек. Ни Элизабет, ни самих хозяев рядом не было.

Нельзя было определить лица незнакомца. Тот вошёл внутрь, оставив в воображении длинное тёмно-серого цвета пальто и точно такого же цвета шляпу.

Сбросить раздвоение сознания оказалось не так-то просто. Рядом сидел отец, следовало что-то говорить.

— Я так понимаю, к разговору по поводу реликвии вы больше не возвращались?

— Не имело смысла. Речь шла об отце Александра Ивановича. Отвлекать от темы, ради которой Соколов пришёл в наш дом, могло навести на мысль, что реликвии интересуют больше, чем судьба тех, кто сумел дважды подарить ему жизнь.

— И всё-таки. Если Александр Иванович сумел разгадать код завещания, почему не передал расшифровку дочери?

— Во- первых, Соколов погиб, когда Лизе только — только исполнилось пять. Во-вторых, Александр Иванович не мог знать, что дочь выберет тот же путь, что когда-то выбрал он, а до этого его отец. Отсюда ответственность перед фамилией в целом, заставляющая думать, что сделай он что-то не так, реликвии не найдут того, кому завещаны.

— Бог с ними, с реликвиями. Куда больше интересует, чем жил Соколов вне службы, в первую очередь, как и где познакомился со своей будущей женой?

— В Париже, куда Александр Иванович прибыл для участия в симпозиуме. То ли на второй, то ли на третий день пошёл прогуляться. Продрог, зашёл в кафе выпить кофе. Там и познакомились. Как рассказывал сам Соколов, прошёл бы мимо, если бы не звуки музыки и запах кофе. Маршрут передвижения оговаривался с сопровождающим его сотрудником КГБ, нарушив который, означало навести на себя тень подозрения. Тем не менее желание почувствовать атмосферу живущего вечерней жизнью Парижа оказалось сильнее обещаний не вступать в контакты с местным населением.

— Выходит, то была судьба!

По лицу Ильи скользнула улыбка.

— Не понимаю, что в этом смешного? — скорее насторожённо, чем удивлённо отреагировал на иронию сына Николай Владимирович.

— Ничего предосудительного, кроме того, что засекреченный учёный из страны советов пошёл прогулять по вечернему Парижу. Согласись, звучит неправдоподобно. Ещё более удивляет, что, оказавшись возле какого-то кафе, которых в Париже тысячи, он услышал звучащую из окон мелодию. Не в силах преодолеть желание скоротать вечер в обществе французов, вошёл внутрь, где повстречал незнакомку, влюбившись в ту с первого взгляда.

— И что в этом неправдоподобного?

— То, что знакомство с иностранкой, а затем женитьба на ней по тем временам являлось верхом безрассудства. Представляю, какие глаза были у КГБэшного начальства, когда Соколов объявил о намеренье заключить брак с француженкой.

— Да уж. Хлопот прибавил по самые уши.

— Но и это ещё не всё. До того, как уйти из жизни, учёный Соколов сознательно идёт на контакт с известным на всю страну журналистом. Впоследствии отношения их перерастают в такие, что один посвящает другого в тайны, от которых у нормального человека крыша должна были съехать в первые минуты общения.

— Выходит, я, Соколов, а с недавнего времени и ты ненормальные?