Французская мелодия

— Не отдавал, говорит, Александр Иванович, жене никаких бумаг, это я точно знаю.

Пробежавшись по эпизодам встреч с Элизабет, Илья не смог вспомнить, чтобы француженка упоминала фамилию Краснова или Гришина. Посему выходило, что между ними не было ничего, что могло объединять или противостоять друг другу.

— Интересно знать, откуда у полковника ФСБ такая уверенность?

— Не знаю.

Николай Владимирович, взяв со стола фотографию, какое-то время вглядывался в глаза изображённого на снимке человека, при этом, не проявляя никаких эмоций.

И только спустя минуту, изменившись в лице, произнёс: «И как только земля таких носит?»

— Носит, — подчеркнул Илья, — И не таких. На земле места много, хватает и тем, и другим.

— В том- то и дело, что много, когда по жизненной справедливости тем, у кого душонка замарана, не должно быть места ни на земле, ни на небе.

Вникнув в суть произнесённых отцом слов, Илья представил, что на земле нет сволочей. Выглядело забавно.

— Уметь бы распознавать.

— То- то и оно, что не распознаешь. Подлость она ведь, как плесень, разрастается мгновенно, глазом не успеешь моргнуть, как находишься под её воздействием.

Вернув фотографию Илье, Николай Владимирович задумался: «Если Гришин решил взять в оборот Илью, значит, ещё не потерял надежды отыскать архив.

С другой стороны, не учесть, что сын захочет поделиться с отцом, полковник не мог, не в его правилах упускать то, что само идёт в руки. Подтолкнул Илью к поездке в Никольское. Зачем? Чтобы отец открыл тайну сыну? Резонно. Илья — парень молодой, опыта жизни никакого, такого колоть — одно удовольствие».

— Слушай, папа! — вынужден был нарушить размышления отца Илья. — Почему ты ничего не говоришь о просьбе, о которой упоминает в письме Соколов?

— Просьба? — отведя взгляд в сторону, Богданов — старший пожал плечами. — Ничего существенного, поддержать супругу, помочь переоформить бумаги на машину, квартиру. Александр Иванович знал, случить что, Катрин дня в России не пробудет.

— И как поддержал?

— Ещё бы! — усмешка Богданова — старшего излучала сарказм. — Из реанимации на белом коне, с шашкой наголо.

Взглянув на часы, Николай Владимирович вздохнул так, словно сожалел, что отведённое для разговоров время подошло к концу.

Следовало идти спать. На кухне томилась в ожидании мать, она не ложилась, пока не смерит мужу давление и не проконтролирует приём лекарств. Даже сегодня, в столь нетрадиционный для деревенской жизни день, когда был нарушен распорядок, а вместе с ним и режим, она как истинный блюститель и того, и другого должна была дождаться окончания разговора отца с сыном. После чего призвав на помощь авторитет хозяйки дома, потребовать полного ей подчинения.

— Притомились ребята, ни тебе сигаретного дыма, ни светящихся огоньков, — проговорил Богданов — старший, вглядываясь в ночную мглу.