– Ничего, пройдусь. Нужно посмотреть, где целесообразнее поставить посты второй линии оцепления.
Ефим Бережной, который, конечно же, был в гражданской одежде, открыл дверь, выбрался из машины и уверенным шагом направился к рынку. Прежде всего он приметил, где надо установить контрольно-пропускные пункты, потом погрузился в толпу и осторожно, стараясь не оборвать пуговицы, стал продираться к Среднему Тишинскому переулку, подле которого располагалась сапожная мастерская Кобзаря.
Все это время ему предлагали купить довоенные пиджаки, старые галифе, обычные брюки. У прилавка, куда его прибила случайно возникшая волновая толчея, бодрый языкастый дед лет семидесяти попытался продать майору плошки, раскрашенные под хохлому.
Мимоходом Бережной отмечал в рядах малолеток, одетых в характерную для блатных униформу: клетчатые пиджаки, неизменные длинные белые шарфы, обмотанные вокруг шеи, на головах кепки-восьмиклинки. Это была пехота настоящих уркачей. Злые, дерзкие, привыкшие наступать толпой, они могли отнять карточки у детей, забредших на рынок. Поэтому местная ребятня старалась в одиночестве на Тишинке не появляться.
Здесь же были и наводчики. Они вели себя осмотрительно, старались не отсвечивать и зорко высматривали потенциальную жертву, оценивали, насколько тугой кошелек у того или иного покупателя, какими купюрами он расплачивается. Эти ребята всегда работали на уркачей, сами рисковать не любили, выслеживали место проживания потенциальной жертвы, а потом продавали наколку блатным. А уж те потом находили способ, как ограбить хозяина квартиры.
Толчея и суматоха у прилавков представляли собой настоящий рай для карманников, среди которых встречались настоящие виртуозы, работающие остро заточенной монетой. Подрезал ткань кармана, подхватил кошелек и тотчас передал его напарнику, стоящему поблизости. А если кража не задалась, отшвырнул от себя монету. Таких мастеров отловить непросто. Они артистичны и уверены в себе. Их мастерство, отшлифованное за десятки лет такой вот работы, превращается в настоящий бриллиант.
Одного из карманников майор Бережной увидел в нескольких метрах от себя. Мужчина лет сорока в белой отглаженной сорочке и в синих брюках из тонкой ткани походил на вальяжного чиновника, случайно забредшего в людской водоворот. Его выдавал лишь пронзительный взгляд, подмечающий все, не пропускающий ни единой мелочи. А еще у него была согнута левая рука, с которой свешивался роскошный пиджак. В нужный момент он просто приподнимет ее и как ширмой закроет правую, нырнувшую в чужой карман. На то, чтобы извлечь оттуда кошелек, ему потребуются всего лишь какие-то доли секунды. Следующим отточенным движением он передаст его напарнику и как ни в чем не бывало потопает далее.
Проходя вдоль лотков, майор Бережной увидел, как карманник подошел к полной тетке лет сорока, одетой в плотно обтягивающее платье, через которое были видны все ее анатомические подробности. Увлеченная разглядыванием вязаной кофточки, лежавшей на прилавке, она позабыла про осторожность. Ее сумочка, лежавшая на прилавке, выглядела совершенно бесхозной. Ефим Григорьевич понимал, что в следующее мгновение произойдет кража. Вот карманник сейчас поднимет руку и…
Неожиданно вор обернулся. Наверное, он затылком ощутил что-то недоброе. Их взгляды столкнулись на какую-то долю секунды, как две искры. Однако этого времени карманнику было вполне достаточно, чтобы распознать сотрудника уголовного розыска. Он хладнокровно – это качество в полной мере присуще всем карманникам – посмотрел на сумочку, оставленную без присмотра, и влился в толчею рынка.
У Тишинского переулка было посвободнее, но подле дверей сапожной мастерской стояли трое мужчин и о чем-то неторопливо беседовали. На блатных они не походили, слишком просто были одеты, да и разговаривали не так. Эти дядьки больше смахивали на обычных работяг, случайно столкнувшихся в людском водовороте Тишинского рынка. Вот сейчас постоят, поболтают о чем-то своем и потопают в разные стороны.
Но рисковать не стоило, следовало дождаться, когда приятели сполна утолят голод общения. Они выкурили еще по одной папиросе, подобрали котомки, лежавшие у ног, ловко ввинтились в толпу и растворились среди сотен людей, ничем не отличавшихся от них самих.
Бережной прошелся от одного переулка до другого, выяснил, что хвоста за ним нет, вошел в сапожную мастерскую. Ему повезло. Кобзарь был один, сапожным ножом старательно вырезал по трафарету картонную стельку.
Не отрываясь от работы, Петр сообщил майору:
– У нас пять минут. Сейчас должен подойти мой напарник.
– Тебе нужно уходить с рынка. Мне известно, что за тобой охотится Коваль.
– Откуда он знает обо мне?
– Сидел вместе с Шаманом, тот рассказал ему о тебе.
– Ах, вот как. Значит, привет от Шамана решил передать. Если он ищет со мной встречи, то мне тем более не следует уходить отсюда. У меня тоже есть что ему сказать. Я остаюсь здесь, – уверенно проговорил Кобзарь, отложил вырезанную стельку в сторону и взял следующую заготовку.
– Если он добрался до Тишинского рынка, то твоя легенда ставится под сомнение. Блатные просто пырнут тебя в толчее рынка.
– Пока ничего такого не наблюдаю. Все как обычно. Постараюсь быть осторожнее.