— А кто нравится тебе? — спросила я в ответ его.
Кевин улыбнулся и смущённо скрыл от меня взгляд, Фил слегка напрягся. Тогда я поняла, что и Фил был не равнодушен к кому-то.
— Это Ребекка Вознери? — спросила я.
— Почему ты решила, что она?
— На последнем матче, когда ты забил гол, она побежала обнимать тебя, а ты такой ей навстречу, — объяснила я. — Было так мило, даже Грейс сказала, что это прикольно.
Ребята переглянулись между друг другом. Они были, конечно, в курсе всего, что творилось в жизни каждого из них. Фактически, они даже жили вместе, каждый день были рядом, они просто не могли засыпать в одной комнате и не знать друг друга. Я никогда не вошла бы в их компанию до конца, ни я, ни Эрика. И пусть вчетвером мы дружим с детства, и у нас было много розыгрышей, много крутых моментов, объединяющих только нас, мы всё равно никогда не узнаем даже таких простых вещей, кто нравится Филу, а Фил не узнает, кто нравится мне.
— Я угадала? — вопросительного спросила я, скорее даже не у Фила, сколько у Кевина, потому что Кевина было разговорить легче.
— Не важно, — сказал он, улыбаясь.
— Окей, — согласилась я. — Это же такой секретный секрет, который нельзя рассказывать друзьям.
— Не в этом дело, — за Фила говорил Кев.
— А в чём? Может в том, что я девочка, и обязательно расскажу всем?
— Да, — улыбаясь, сказал Кевин. — Ты расскажешь Эрике, она Рэю, Рэй ещё кому-нибудь и так узнают все.
Не в этом было дело. У них были другие причины. У них было вообще много причин хранить какие-то секреты только в своём кругу, состоящем из двух человек, но разве симпатия Фила была чем-то важным, чего нельзя было рассказать и другим друзьям?
Мы сидели двадцать минут на заднем дворе участка, то обижаясь, то смеясь, то порой закатывая глаза, играя в гляделки и даже в «Камень, ножницы, бумага». В последнее время мы виделись крайне редко, только на уроках, а на переменах могли перекинуться парой слов. Мы не ужинали вместе, но иногда после уроков, стояли на школьном дворе, пока я дожидалась, когда за мной заедет мама. В основном мы общались в интернете. И этого мне было категорически мало. Я хотела, как в старые времена выбираться на долгие прогулки каждую неделю, покидать город, устраивать закрытые вечеринки с крайне маленьким количеством людей, снова планировать розыгрыши, ездить на велосипедах, скейте, роликах, веселиться и жить.
Понемногу стали собираться тучи на небе, и мы поспешили вернуться в кабинет отца. Там сидел Тони, поминутно бросая на нас свой взгляд. В это время Кевин рисовал, громко скрипя карандашом, Фил делал множественные дырки в бумаге дыроколом. Я смотрела на них двоих и пыталась понять, кто действительно выглядит глупее.
— Что скажете? — Кевин показал нам листок с изображением крайне удивлённого человека, с точками вместо глаз, кругом вместо рта, и разлетающимися во все стороны волосами, будто его только что ударило током.
— Да ты просто новый Рэй Паттерсон, — сказала я.
— Это ты, — улыбнулся Кевин.
В ответ он увидел мой средний палец, и взаимно показал мне его тоже.
С другого конца стола на нас смотрел Тони, он промолчал, но я видела его недовольство. Наверняка он считал и меня, и Кевина с Филом детьми, которых до сих пор забавляют такие вещи, как бумага и дырокол. Фил вытащил из дырокола все бумажки, которые успел надыроколить и положил на бумагу.