- “Нам нужно его слово, что он поступит с нами честно” - крикнул Холуэлл вниз.
Джеммаутдар оскалил зубы в широкой белой улыбке, выразительно кивая. Сделка была заключена. Джеммаутдар удалился. На форт опустилась тишина, жуткая и нервирующая, потому что впервые за четыре дня и ночи здесь было тихо. Даже плач детей казался приглушенным в жаркой, измученной тишине, охватившей двор.
- “Я ему не доверяю” - сказал Джерард Холуэллу. - “Мы должны держать наших людей начеку.”
Холуэлл пожал плечами. - “Мы не должны давать Навабу никаких оснований сомневаться в нашей искренности. Кроме того, у нас так мало людей, что мы мало что можем сделать.”
- “Он воспримет это как свидетельство слабости, - предупредил Джерард.
Холуэлл посмотрел на него остекленевшими глазами. - Ни одному Индийскому принцу и в голову не придет отказаться от своего слова, как только он заключит перемирие. Они предпочли бы вести переговоры, а не сражаться.”
- “Если бы я получал рупию за каждого человека, который сказал это и теперь лежит мертвый с индийским клинком или пулей в животе, я бы получил лакх, - едко сказал Джерард. Лакх - это сто тысяч рупий.
- У нас нет выбора.”
В долгом жарком полдне тикали минуты.
Несколько десятков солдат гарнизона покинули стены и расположились на плацу со своими семьями. Жара, голод и усталость парализовали их всех.
Джерард сидел на крепостном валу и скреб точильным камнем по лезвию своего меча. Голова у него болела от жажды; каждый скрежет камня словно ножом пронзал череп, но он ничего не мог с собой поделать. Он должен был заглушить угрожающую тишину, нависшую над городом. В раковинах окружающих особняков за разбитыми окнами мелькали тени. Он услышал внутри шорох щебня.
- “Это не похоже на покой, - сказала Констанция. Она поднялась наверх, чтобы найти его, неся маленькую миску с водой. Он выпил ее одним глотком и тут же пожалел об этом. Это только заставило его еще больше осознать свою жажду.
У Джерарда больше не было сил спорить. Он протянул Констанс свой меч. - “Если они придут и предадут нас, а мы будем разлучены, вколи это в свое сердце. Это будет более добрая судьба.”
Констанция оттолкнула его, свирепо глядя на него своими дикими зелеными глазами. - “Не вздумай указывать мне, как прожить мою жизнь. Ты забыл. Мои родители умерли жестокой смертью, мой брат бросил меня, и я все еще здесь. Я не пойду по пути труса. Пока я дышу, я буду сражаться.”
- “Я вовсе не имел в виду ...”
Один-единственный пушечный выстрел нарушил тишину. Прежде чем ядро попало в цель, разрушенные особняки вокруг форта наполнились людьми, которые высыпали из своих укрытий и помчались по разбитой земле к форту. Они несли подъемные лестницы, сделанные из плетеного бамбука, и поднимали их к разрушенным крепостным валам.
- “Они обманули нас, - воскликнул Джерард. Оттолкнув Констанцию, он навел пистолет на первого человека на лестнице и выстрелил. Кровь растеклась по тюрбану нападавшего, когда пуля пробила его череп. Он потерял хватку и упал в толпу внизу.
Но там были еще тысячи людей, карабкающихся по лестницам вдоль всех стен форта. Джерард не мог в одиночку удержать крепостной вал. Внизу, во дворе, беженцы и свободные от дежурства солдаты просыпались от опасности. Констанция сбежала. Джерард посмотрел на лестницу - но путь ему преградили люди, которые уже добрались до стен. Вокруг них клубились дым и пламя. Лучники наваба стреляли горящими стрелами в тюки с тканями и матрасами, которыми были забиты щели в стене. Сухая ткань вспыхнула огненными полосами.
К нему подошел обнаженный по пояс воин с тяжелым кривым мечом. Джерард сделал шаг в сторону от удара и двинулся вперед, споткнувшись о своего противника, когда тот, спотыкаясь, проходил мимо. Он перерезал мужчине подколенные сухожилия и, оставив его позади, бросился к лестнице.
Слишком много людей стояло на их пути. Их было с полдюжины, и они ждали резни. Они увидели Джерарда и оскалили зубы. За ним смыкались другие. Но выхода не было.