Наследник братвы,

Мое сочувствие подобно водовороту, разрушающему изнутри. Я не знаю, что сказать. Я ничего не могу сказать, чтобы утешить его.

Вместо этого я просто вкладываю свою руку в его и крепко держу.

Константин сжимает в ответ, достаточно сильно, чуть не раздавливая пальцы.

— Пусть это тебя не беспокоит, маленькая птичка, — говорит он. — Это мое бремя.

Большие окна открывают нам вид из парковки. Мы подъехали к зданию такого размера и величия, что я пораженно поднимаю глаза.

— Где мы? — спрашиваю я, медленно выбираясь из машины. Мой голос замирает от благоговения, когда я вижу роскошный коридор. Я много путешествовала со своей семьей и никогда не видела такой роскоши, как эта. Полы выложены сверкающим мрамором с золотыми акцентами, из динамиков над головой звучит тихая музыка, а двери лифта поблескивают. На столах стоят большие вазы с ароматными свежими розовыми и белыми цветами, а охранники в форме кланяются.

— Сюда, сэр, — говорит Константину один из охранников.

Взмахом руки лифт бесшумно открывается, открывая роскошный бордовый ковер и встроенное освещение над зеркалами. Картина роскоши.

— Общественный или частный, сэр? — осунувшееся лицо мужчины не выражает никаких эмоций. Он либо не знает, кто такой Константин и чем он занимается, либо у него есть отличный способ скрыть это.

— Частный, спасибо, — я замечаю, как он сует охраннику сложенные купюры, прежде чем ведет меня к лифту. Дверь плавно закрывается перед нами. Я моргаю, уставившись на свое блестящее отражение. Мои щеки порозовели, глаза блестят. При воспоминании о том, что заставило меня покраснеть, румянец становится еще гуще.

— Это частный лифт в отеле, — говорит Константин мне на ухо. Ах, уединенный вход, которым могут пользоваться политики или известные музыканты. Он кладет руки мне на талию, притягивая ближе к себе. Я чувствую, как его член прижимается к моей заднице.

— Тебя возбудило мое наказание? — спрашиваю я хриплым голосом, который не узнаю как свой собственный.

— Ты, блять, понятия не имеешь насколько, маленькая птичка. У меня очень сильно встал, когда я наказывал тебя, а ты боролась и извивалась. Но когда твой рот открылся, пока ты кончала, меня добило… с тех пор я мучительно тверд.

Я краснею.

— Это не совсем справедливо.

— Никогда не говорил, что это так.

Дверь лифта открывается, показывая роскошный коридор, похожий на тот, что находится внизу, с богатой золотой отделкой. Сверкающий мрамор, толстый плюшевый ковер, цветы в больших, щедрых вазах, чарующий аромат.

Он хочет отдохнуть.

Ночь, свободная от драк с людьми, от того, чтобы прятаться от погони и выяснить, кто несет ответственность за смерть Рокси — и ужасную потерю его ребенка. Ночь отдыха от того, чтобы нести на себе всю тяжесть.

Его большая, грубая рука находит мою, когда мы идем по коридору. Каждый шаг отдает в саднящие ягодицы. Я до сих пор не могу поверить, что у него хватило наглости так меня выпороть. Все еще не могу поверить, что мне… понравилось? Разве? Ну, нет. Это было слишком больно, но… то, как я кончила — это уже другая история.