— Да, алло, слушаю тебя Анатолий, — отец Павел поднял трубку, недовольно взглянув на часы, — маленькая стрелка указывала на одиннадцать часов ночи.
— Отец Павел, у меня хорошие новости. Завтра ко мне на стажировку выходит Александр, сын Фёдора Аристарховича, — в трубке стоял непривычный треск, словно звонили с какого-то старого таксофона, а не с мобильника. Голос продюсера Анатолия был каким-то скрипучим и каким-то автоматическим, что ли, что не совсем вязалось с его «хорошими новостями».
— Я поздравляю тебя, но в столь поздний час ты мог просто написать об этом или же позвонить завтра. Что с твоим голосом — ты простыл?
Проигнорировав вопрос священнослужителя, Анатолий продолжил, при этом голос его стал несколько заискивающим:
— Батюшка, хочу освятить рабочее место — так сказать, начать с чистого листа. Чтобы с завтрашнего дня ничего не мешало работе с сыном депутата и, разумеется, нашему плодотворному сотрудничеству.
— А чего тебе помешать-то может, Анатолий, что ты меня решил потревожить? Уж не бесов ли ты боишься, раб Божий, что готов посреди ночи кабинеты освящать? — с усмешкой поинтересовался священник. — Или ты чего употребил, что тебе чудо чудится?
— Нет-нет, я совершенно трезв, — продолжал поскрипывать странным голосом продюсер, — но у меня для тебя кое-что есть: Фёдор Аристархович вручил первые «подарки», а я помню твой наказ — чтить руку дающего. Так что приезжай. Заодно освятим начало нового этапа!
— Ну, что ж, это другой разговор. Освятим по полной! Жди, — закончил батюшка, и в трубке послышались гудки.
Встав с большой кровати, отец Павел обратился к лежащему рядом юноше:
— Поднимайся, Серафим. Поедешь со мной, поможешь мне совершить благое дело.
Молодой человек молча поднялся с кровати и направился к стулу, где лежало его церковное облачение.
Спустя час большая чёрная машина с легко запоминающимися номерами остановилась в тени у ворот продюсерского центра. Это была старая безлюдная московская улочка, где друг с другом соседствовали небольшие старинные двухэтажные здания. Если днём в них и виднелась какая-то офисная жизнь, то ночью это были совершенно осиротевшие строения с неживыми окнами. Водитель открыл дверь дорогой иномарки, и батюшка в чёрной церковной рясе вместе со своим юным помощником направились ко входу в центр. В руках у юноши блестела кропильница, внутри которой притаилось главное орудие для изгнания всякой нечисти, — кропило. Поднявшись по тёмной лестнице на второй этаж, парочка, вооружённая силой Святого Духа и членством в самой мощной религиозной организации, вступила в приёмную генерального продюсера.
Приёмная, стены которой были обшиты шоколадной древесиной венге, тускло освещалась двумя светильниками. Обстановка имела достаточно мрачный вид. Из окон в помещение проникала ночь. Здание было пустынным, лишь многообещающая секретарша Синти одиноко застыла у дверей в кабинет продюсера. Большие напольные часы, стоящие у окна, торжественно пробили полночь.
— Здравствуй, Оксана. А что ж нас Анатолий не встречает? — обратился к секретарше отец Павел. Однако ответа не последовало. Вместо этого Синти повернула голову к дверям в кабинет генерального продюсера, и на её лице застыло такое выражение, будто она видит то, что другие не видят, и ничего с этим поделать не может. Она испуганно отмахнулась от чего-то незримого и, так и не сойдя со своего места, сильно зажмурилась.
— Вот, полюбуйся, Серафим, до чего доводят наркотические средства. Хорошо, что ты под моей опекой, и сия чаша тебя минула, — не оборачиваясь к своему помощнику, назидательно сообщил отец Павел. Серафим коротко вздохнул и безвольно посмотрел куда-то в пустоту.
Вдруг дверь в кабинет продюсера скрипнула и приоткрылась. В следующее мгновение сквозь образовавшуюся щель на пол упал луч света — в кабинете зажёгся свет. Синти громко взвизгнула, закрыла лицо руками и выбежала прочь.
— М-да… — протянул священник, провожая взглядом сбегающую по лестнице секретаршу.
— Неудивительно, Анатолий, что ты бесов боишься. Не доводят наркотики до добра, ох, не доводят, — громко произнёс батюшка, чтобы его хорошо было слышно, и направился в кабинет к продюсеру.
Открыв широко дверь, он переступил через порог. Стрелки на массивных настенных часах, висящих в кабинете, показали комбинацию — 12:05. В кабинете никого не оказалось. На большом дубовом столе лежала записка:
«Отец Павел, в верхнем ящике моего стола лежит конверт. Вы можете его взять.
ebooksa