Вскрывая далее свои скрытые помыслы, я постоянно нахожу насмешку и издевку в качестве дополнения к нелепостям в сновидении. Случайная находка в Лидо близ Венеции расколотого черепа овцы, как известно, навела Гете на мысль о так называемой позвоночной теории черепа[252]. Мой друг хвалится, что, будучи студентом, поднял настоящую бурю для изгнания одного старого профессора, который, имея в прошлом заслуги – между прочим, и в указанной выше области сравнительной анатомии, – сделался затем, вследствие старческого слабоумия, неспособным к преподаванию. Поднятая другом ажитация помогла предотвратить беду, которая грозила случиться в силу того, что в немецких университетах не установлен возрастной предел для академического преподавания. Увы, с возрастом, что многие знают, человек глупеет. Несколько лет я имел честь служить в одной больнице при старшем враче, который, будучи давно уже дряхлым и с десяток лет заведомо слабоумным, продолжал занимать свою ответственную должность. Здесь мне вспоминается находка в Венеции и порожденное ею уничижительное прозвище[253]. Мои молодые коллеги по больнице тогда сочинили на мотив популярной в ту пору песенки свою: «Гете этого не ведал, Шиллер слов не измышлял…»
Мы еще не закончили рассмотрение работы сновидения. Помимо уплотнения, смещения и зрительного воспроизведения психического материала, необходимо также обозначить дополнительную функцию работы сновидения, пусть даже она проявляет себя далеко не во всех снах. Я не стану подробно описывать эту часть работы сновидения, просто отмечу, что о ее сущности можно составить представление, если предположить – может быть, не совсем верно с точки зрения фактов, – что работа сновидения воздействует порой на сны уже после их возникновения. Речь о том, что составные элементы сновидения располагаются в таком порядке, при котором они образуют достаточно свободную целостность – общее сновидение как таковое. В результате сновидение приобретает нечто вроде фасада, который, конечно, не везде прикрывает содержание, но обеспечивает начальное, предварительное толкование, которому способствуют вставки и легкие изменения. Подобная обработка сновидения становится возможной лишь благодаря тому, что выполняется она не слишком скрупулезно и вообще обнаруживает явное непонимание скрытых помыслов. Прежде чем приступать к анализу сновидения, следует отбросить эти попытки толкования.
Мотив для такой работы сновидения видится особенно прозрачным: это стремление сделать сновидение более внятным. Содержание сновидения должно трактоваться точно так же, как наша нормальная деятельность трактует содержание любого восприятия: прилагаются известные готовые представления, а элементы содержания в ходе такого приложения и в целях понятности расставляются в определенном порядке. При подобной расстановке велика опасность искажения восприятия; в самом деле, если элементы не удается связать с чем-то уже знакомым, расстановка приводит к диковиннейшим недоразумениям. Для нас непривычно лицезреть ряд чуждых зрительных образов или долго внимать незнакомым словам без того, чтобы не искажать восприятие ради их понимания и соотнесения с чем-либо известным.
Сновидения, подвергшиеся подобной ревизии со стороны указанной психической деятельности, полностью аналогичной мышлению в бодрствующем состоянии, можно назвать хорошо сочиненными. В других же сновидениях эта деятельность полностью отсутствует; в них не предпринимается ни единой попытки упорядочить и истолковать элементы, так что по пробуждении мы, чувствуя себя тождественными с этой последней частью работы сновидения, заявляем, что приснившийся сон был «каким-то путаным». Впрочем, для анализа сновидение, где налицо нагромождение бессвязных отрывков, имеет такую же ценность, как и сон, хорошо сочиненный и обладающий приглаженным, если угодно, внешним видом; в первом случае не приходится тратить усилия на разрушение того, что создано функцией работы сновидения.
Однако будет ошибочным считать, что фасады сновидений представляют собой всего-навсего невразумительные и довольно-таки произвольные ревизии содержания снов, выполняемые сознательной инстанцией нашей душевной жизни. Нередко для возведения такого фасада используются фантазии об исполнении желаний, которые присутствуют в скрытых помыслах и которые в целом сходны с известными нам из бодрствования так называемыми «снами наяву». Эти фантазии, раскрываемые анализом, зачастую оказываются повторениями или искаженными воспроизведениями детских мечтаний; в некоторых случаях фасад сновидения обнажает собственное ядро сна, подвергшееся искажению через смешение с другим материалом.
В работе сновидения нет иных функций, кроме обозначенных четырех. Если твердо придерживаться мысли, что работа сновидения подразумевает преобразование скрытых помыслов в содержание сновидения, то отсюда следует, что работа сновидения вовсе не творческая, что она сама не порождает фантазий, не рассуждает и не делает выводов; вообще ее задача состоит лишь в уплотнении материала, смещении и зрительном, наглядном представлении, к чему иногда присоединяется также начальное истолкование (ревизия). Да, в содержании сновидения встречаются и такие элементы, которые можно принять за продукты высшей психической деятельности, но анализ исправно показывает, что эти интеллектуальные отношения выстраиваются среди скрытых помыслов, откуда сновидение их попросту заимствует. Логическое умозаключение в сновидении есть не что иное, как повторение вывода из скрытых помыслов. Оно бывает неопровержимым, если переходит в сновидение без изменения, но становится бессмысленным, если работа сновидения переносит его на другой материал. Вычисление во сне указывает на процесс вычисления в скрытых помыслах; но в последнем случае вычисление всегда правильно, а во сне оно способно под влиянием уплотнения и смещения на другой материал принести самый нелепый результат. Даже речи, которые мы слышим во сне, не сочиняются вновь: они составляются из отрывков речей, произнесенных или услышанных ранее и воспроизведенных в скрытых помыслах. При этом слова воспроизводятся в точности, происхождение этих слов игнорируется, а смысл насильно извращается.
Быть может, будет полезно подкрепить последние соображения примерами.
1) Невинно звучащее и хорошо сочиненное сновидение одной пациентки.
Слова «Этого уже нет» связаны с историей лечения пациентки. Я сам несколькими днями ранее объяснял ей, что воспоминания раннего детства не существуют как таковые, а заменяются метафорами и сновидениями; значит, в ее снах в качестве мясника выступает лечащий врач.
Слова «Этого я не знаю» были произнесены в совершенно иной связи. За день до сновидения пациентка крикнула своей кухарке, которая тоже присутствует во сне: «Ведите себя прилично, я не признаю такого!» – имея в виду, что не признает и не потерпит неподобающее поведение. Более невинная версия этой фразы попала, в силу смещения, в сновидение; в скрытых же помыслах главную роль сыграла другая часть фразы; в данном случае работа сновидения изменила – крайне наивно и до полной неузнаваемости – созданную воображением пациентки ситуацию, где я веду себя в некотором роде неприлично по отношению к ней. А эта воображаемая ситуация, в свою очередь, стала «новым изданием» переживания пациентки, имевшего некогда место в действительности.
2) Вот сон, как будто лишенный всякого значения, в котором встречаются числа.
Сновидица приехала издалека, а ее дочь училась в воспитательном заведении в Вене. Дама могла продолжать лечение у меня до тех пор, пока ее дочь оставалась в Вене. В день накануне сновидения заведующая заведением советовала матери оставить ребенка еще на год; получалось, что так можно и лечение продлить на тот же срок. Числа в сновидении приобретают значение, если вспомнить, что «время – это деньги». Один год равен 365 дням, 365 крейцеров – это 3 флорина и 65 крейцеров. Что касается 21 крейцера, это число соответствует трем неделям, которые оставались со дня сновидения до конца занятий дочери и, следовательно, до конца лечения матери. По-видимому, именно денежные соображения заставили эту даму отклонить предложение заведующей, и в силу этих же соображений в сновидении возникает ничтожная сумма.
3) Молодящаяся, но уже несколько лет замужняя дама узнает, что ее знакомая и почти сверстница Элиза Л. помолвлена. По этому поводу ей снится следующее:
Здесь нас интересует происхождение чисел из скрытых помыслов и преобразование, которому они подверглись. Откуда взялись эти 1 флорин и 50 крейцеров? Виной всему незначительный повод предыдущего дня: невестка дамы получила в подарок от своего мужа 150 флоринов и поторопилась их потратить, купив себе на эту сумму какое-то украшение. Заметим, что 150 флоринов в сто раз больше интересующей нас суммы. Для цифры три, относящейся к театральным билетам, налицо та связь, что Элиза Л. ровно на три месяца моложе дамы, видевшей сон. Ситуация в сновидении воспроизводит мелкий эпизод, которым муж ее часто дразнил: однажды она очень торопилась приобрести заблаговременно билеты на некое представление, но в театре выяснилось, что одна сторона партера почти пустует, т. е. спешить с покупкой билетов вовсе не требовалось. Не оставим без внимания и ту нелепость в сновидении, что два лица хотят взять три билета в театр.
Скрытые мысли здесь таковы: «Бессмысленно было выходить так рано замуж; незачем было так торопиться. На примере Элизы Л. я вижу, что всегда могла бы найти мужа в сто раз лучше (сокровище), если бы подождала. За свои деньги (или приданое) я могла бы купить трех таких мужей».
Ознакомившись выше с работой сновидения, мы, пожалуй, будем склонны рассматривать ее как совершенно особенный психический процесс, не имеющий, насколько можно судить, себе подобного; на работу сновидения как будто переносится то странное ощущение, которое обыкновенно вызывают плоды этой работы, то бишь сны. Но в действительности работа сновидения впервые знакомит нас лишь с одним из множества психических процессов, на почве которых возникают истерические симптомы, фобии, навязчивые и бредовые идеи. Уплотнение и, прежде всего, смещение суть характерные признаки этих процессов; наоборот, зрительное представление остается особенностью именно работы сновидения. Если данное объяснение уподобляет сновидения творениям больной психики, то тем важнее для нас узнать существенные условия возникновения таких процессов, как образование сновидений. Возможно, нас удивит, когда мы услышим, что к этим обязательным условиям не относятся ни состояние сна, ни болезнь; целый ряд явлений повседневной жизни здоровых людей – забывчивость, обмолвки, промахи и характерные оплошности – обязан своим возникновением тому же психическому механизму, что и сновидение.
Среди отдельных функций работы сновидения более всего поражает смещение – ядро и центральное звено всей деятельности. При исследовании вопроса мы узнаем, что смещение обусловливается сугубо психологическими факторами, что оно выступает порой чем-то наподобие мотивировки. Чтобы обнаружить последнюю, необходимо оценить факты, с которыми мы неизбежно сталкиваемся при анализе сновидения. Так, если вспомнить пример выше, я вынужден был прервать изложение скрытых помыслов ввиду того, что среди них, по моему признанию, были такие, которые я по важным соображениям предпочитаю прятать от посторонних. Далее я добавил, что замена данного сновидения каким-нибудь другим при анализе нисколько не поможет: в каждом сновидении с темным или запутанным содержанием мы непременно натолкнемся на скрытые мысли, требующие сохранения тайны. Но если продолжать анализ для себя самого и не принимать во внимание посторонних, которым ни к чему знать о личных переживаниях и снах, то мы постепенно доберемся до мыслей поистине ошеломляющих: мы о них не подозревали, они нам чужды и неприятны, мы готовы ретиво их опровергать, но раскрываемые в ходе анализа ассоциации непреодолимо навязывают нам эти мысли. Это общее положение дел я могу объяснить только тем, что мысли эти фактически содержались в моей душевной жизни и обладали известной психической силой, или энергией, но находились в том своеобразном психологическом состоянии, в силу которого не могли сделаться сознательными. Я называю это особенное состояние вытеснением. Нельзя не видеть причинной связи между неясностью сновидения и вытеснением некоторых скрытых мыслей, т. е. тем, что они не могут проникнуть в область сознания; отсюда я заключаю, что сновидение должно быть спутанным, дабы не выдать запретных скрытых мыслей. В итоге мы приходим к представлению об искажении сновидения, которое является продуктом работы сновидения и имеет своей целью замаскировать, скрыть что-то иное.
Попытаюсь на примере выбранного для анализа сновидения установить, какова та скрытая мысль, которая проявилась в этом сне в искаженном виде и которая без искажения вызвала с моей стороны резкое неприятие. Даровая поездка в коляске напомнила о дорого обошедшихся мне в последнее время поездках в экипаже с родственником; толкование сновидения привело меня к мысли, что «хотелось бы испытать хоть раз бескорыстную любовь»; наконец я незадолго перед сновидением истратил на родственника немалую сумму денег. В этой связи я не могу отделаться от мысли, что мне жаль этих денег. Только признавшись себе в этом, я понимаю, что наполняется смыслом элемент сновидения: во сне я хочу любви, не требующей от меня никаких расходов. Впрочем, я вправе искренне заявить, что при решении потратить указанную сумму не медлил ни единого мгновения; сожаление, т. е. обратное побуждение, не достигло моего сознания (почему – это другой вопрос, уводящий далеко в сторону, и известный мне ответ на него принадлежит к другой группе идей).
ebooksa