– Ты куда забавней Эльдорадо.
– Прошу, не шути со мной, Валентина. Ты всегда смеешься… и знаешь, как говорят… насмешки убивают…
– Что?
– Ну… э… любовь и прочее.
Она смеялась, пока глаза не покраснели от слез.
– Tiens, значит, она давно умерла.
Клиффорд смотрел на нее с нарастающей тревогой.
– Знаешь, зачем я пришла? – спросила она.
– Нет, – мрачно ответил он, – понятия не имею.
– Как долго тянется наша связь?
– Ну, – прикинул он, потрясенно, – можно сказать… около года.
– Думаю, год. Тебе не надоело?
Он не ответил.
– Разве ты не знаешь, что очень мне нравишься – настолько, что я никогда не смогу влюбиться в тебя? – сказала она. – Разве не знаешь, что мы слишком хорошо ладим и слишком давно дружим для этого? Но даже если бы было иначе, неужели ты не думал о том, что мне известна твоя история, месье Клиффорд?
– Не надо… не надо сарказма, – попросил он, – не будь жестокой, Валентина.
– Вовсе нет. Напротив, я очень, очень добра… к тебе и Сесиль.
– Сесиль от меня устала.
– Конечно, – сказала девушка, – она заслуживает лучшего. Tiens, знаешь, какая репутация у тебя в квартале? Ты считаешься неверным, самым ветреным из всех, неисправимым и не серьезней мошки летней ночью. Бедная Сесиль! – Клиффорд выглядел таким несчастным, что она сжалилась: – Ты мне нравишься, ты знаешь. Ты нравишься всем. Ты просто испорченный ребенок. Тебе все позволено, на твои шалости закрывают глаза, но не с каждой девушкой можно играть.
– Играть! – воскликнул он. – Клянусь Юпитером, девушки Латинского квартала не против…
– Хватит… хватит об этом! Никто не осмеливается осудить тебя. Зачем ты здесь? О, – вскричала она, – я скажу тебе! Месье получил записочку, написал в ответ, облачился в наряд донжуана…