– Нет, – сказал Клиффорд, красный как рак.
– Да, это сильнее тебя, – возразила она со слабой улыбкой и очень тихо продолжала: – Сейчас я в твоих руках, но я знаю, что это – руки друга. Я признаю это и хочу попросить тебя… об… услуге.
Глаза Клиффорда распахнулись, но он промолчал.
– Я… в смятении. Из-за месье Гастингса.
– И?.. – сказал изумленный Клиффорд.
– Я хочу попросить тебя, – еле слышно продолжала она, – хочу попросить… если вы будете говорить обо мне… не рассказывать… не рассказывать ему…
– Я не буду болтать с ним о тебе, – тихо сказал он.
– Можешь… можешь ли ты удержать остальных?
– Да, если окажусь рядом. Позволь спросить – зачем?
– Это нечестно, – прошептала она. – Ты знаешь… знаешь, как он относится ко мне… и к любой женщине. Знаешь, как отличается от тебя и всех остальных. Я никогда не встречала такого, как месье Гастингс.
Его сигарета погасла, но он не заметил.
– Я почти боюсь его… боюсь, что он узнает… какие мы здесь, в квартале, на самом деле. О, я не хочу этого! Не хочу, чтобы он… отвернулся от меня… перестал разговаривать со мной, как прежде! Ты… ты и все остальные не понимаете, насколько это для меня важно. Я не верила… не могла поверить, что он так добр и… благороден. Я не хочу, чтобы он догадался… только не теперь. Он выяснит, рано или поздно, узнает сам и тогда отвернется от меня. Но почему? – вскричала она в отчаянье. – Почему от меня, а не от
Клиффорд, вне себя от смущения, уставился на сигарету.
Девушка встала, смертельно бледная:
– Он твой друг, и ты имеешь право его предупредить.
– Да, он мой друг, – наконец, ответил Клиффорд.
Их взгляды встретились в тишине.
Она воскликнула:
– Но ради всего святого, не делай этого!
– Я доверюсь тебе, – мягко сказал он.