Я вспомнил о том, что атеизм зародился в Древней Греции. Подобные взгляды долгое время исповедовать было опасно. Сократа за его неверие в официальную религию заставили выпить чашу с ядом. Считавшийся атеистом Сократ верил в бессмертие души. И принял чашу с отравой без тени страха.
А вот Эпикур, наоборот, был стопроцентный материалист. Он считал, что жизнь человека приходит к концу вместе со смертью тела. Значит, нужно гулять, пить, веселиться пока не умрешь. Потому смысл жизни состоит в том, чтобы получить от нее как можно больше удовольствий.
Наслаждение по максимуму — к этому направлены помыслы и стремления многих людей. Хотя наслаждаться жизнью могут далеко не все. Рабу уготована участь горбатиться на хозяина и надеяться лишь на улучшение своего положения после смерти.
Христианская вера породила у нищего надежду на рай, который не описан подробно в Библии, его каждый может представлять по-своему. А вот Ислам расписывает прелести рая. В раю обещают все, что только может придти в голову верующему человеку. Мы уже обсуждали с Сашей, что все религии мира служат средством примирения человека со своей неудачной судьбой.
Но атеизм не получил большой популярности у нас, и здесь о нем не знают. И я — не атеист. Все же интересно, что там на самом деле происходит за гранью жизни. Наверное, правила едины и определены для всех времен и народов. Но какие это правила я не знал. Мое перемещение в другой мир убедило меня в бессмертие души. Но вот куда отходят души убиенных нами врагов?
— Хорошо, отравить человека — беспредельный грех, — обратился я опять к Аленке. — А убить врага на войне — это как?
— Так ведь боги не против согласованных с ними войн. Вот и тебя прислали, чтобы ты организовал освободительную войну. Во время войны боги сокращают сроки заточения людей на Земле через убийства. Так они помогают воинам избавиться от старости.
— Старость — жуткая вещь! — сказал я. — Возраст уродует, особенно женщин! Ты уже рассуждала об этом.
— Да! Но старость — последствия греха в загробном мире. Тем, кто много грешил, Бог отмеряет большой срок на Земле, те, кто грешил меньше, до старости не доживают.
— Как ты думаешь, есть единый Бог? — спросил я.
У Аленки нашелся уверенный ответ:
— Есть единый в многообразии всемогущий Бог Перун и множество его дочерей и сыновей, богов, которые очень разные и вместе с тем составляют одно целое с Отцом.
— Если бы все боги были единым целым с Богом-Отцом, то в мире не было бы столько горя, проблем, зла, тюрем! — улыбнулся я.
Аленка тоже улыбнулась:
— В тюрьме, то есть карцере, люди должны страдать! Для того и щука в реке, чтобы карась не дремал. Чтобы у человека и человечества в целом был стимул для развития, боги ради блага конкретного индивида создают ему кучу трудностей.
— Про стимул ты, конечно, права, — согласился я. — Во время и ради войн активируется развитие техники. В другом, параллельном этому мире, большой скачок в войну сделала военная наука, особенно в СССР, США и Германии. Трудности и голод стимулируют людей. Будь у голодной обезьяны руки длиннее — она не взяла бы палку для того, чтобы сбивать плоды, а потом не огрела бы этой палкой своего собрата.
Аленка почему-то не спросила про неизвестные ей страны, а неожиданно повторила фразу Энгельса:
— Когда обезьяна взяла в руку палку — она стала человеком!
Я внимательно посмотрел на молодую женщину. Мне вдруг показалась, что она — не та, за кого себя выдает. Я осторожно поинтересовался:
— Знаешь ли ты Энгельса?