Агония

— Зубами грызи, где я тебе ножницы сейчас достану?

— Свет, у меня есть маникюрные. Возьми. — Регина открыла сумку, сверху на вещах лежала косметичка, а в ней маленькие ножницы, которые она подала Светлане.

— Я, между прочим, о тебе забочусь. Подарок вот твоей тёще будущей приготовила, а то приедешь, как придурок, с пустыми руками, — проворчала сестра.

— А я не веселиться туда еду, — отгавкнулся брат. Хотя, наверное, Светка права. Но ему было совсем не до того. Не до подарков и особенных знаков внимания.

— А я и подарочек не сильно радостный собрала! — тоже рыкнула Света, но чуть более дружелюбно.

— Страшно спросить, что ты туда положила. Такое нерадостное, — рассмеялась Регина.

— Сладости. Шоколад разный, орехи, чай вкусненький. Мне кажется, такое все любят. На, — отдала Регине ножницы. — А то я с утра не успела сделать все красиво. Вы ж сами вскочили ни свет ни заря и нас с Алиской подняли. Хорошо, хоть завтраком девку успела накормить.

— Ага, а то Алиска б с голоду сдохла без завтрака.

— Ой, Вадька, не рычи! Сожрешь сейчас меня! Я просто хочу как лучше!

— Угу, здрасьтемама.

Шамрай завел машину. Регина, тихо вздохнув, усмирила свои крамольные мысли и пристегнулась ремнем безопасности. Отступать поздно. На эту поездку настроился Вадим, настроилась Светлана, а главное, мама в курсе и уже их ждет.

Вскочили они ни свет ни заря, потому что оба этой ночью толком не спали. Промучились несколько часов, застряв между сном и явью, и с первыми лучами солнца поднялись с постели.

Она знала, что Вадим не спал. Едва погрузившись в сон, он вздрагивал, снова просыпался и сжимал ее крепче. Стискивал руки, как будто боялся, что она выскользнет и исчезнет.

Регине снились бабочки… кабинет… холл… кровь… травматолог… холл… травматолог… Снова бабочки… Бесценная коллекция Реймана. Снова гостиная. Диван, на котором лежала. Снова кухня. Стол, за которым они сидели. Все это складывалось в непонятную круговерть символов и образов, на которую ее притупленное успокоительным сознание, к счастью, почти не реагировало. На шее чувствовалось Вадькино дыхание, на теле — его сильные руки. Страшно не было. Было обидно. За испорченную встречу, за грядущее расставание, за время, которое они упустят, и, вместо того, чтобы быть рядом, разъедутся по разным городам. Обидно за нервы, которые они потратили и еще потратят в этой борьбе, абсолютно им ненужной, бессмысленной и бесконечной, ведь самая жестокая и беспощадная война — это вражда не людей с людьми, а их представлений друг о друге.

По дороге Чарушина так и не придумала, как будет объясняться с матерью. Что конкретно рассказывать? Как все это рассказывать? Некоторое время назад ее мучили переживания, понравится ли Вадим матери, она волновалась, поймут ли они друг друга. Сейчас же, когда на голову им свалились такие проблемы, вопрос взаимной симпатии Шамрая и матери стал заботить ее в последнюю очередь. Какое, в конце концов, это имеет значение? Одно успокаивало: если маме что-то и не понравится, она не выскажет это при Свете и Вадиме. Елена Ивановна Чарушина могла быть резка, категорична и к чему-то нетерпима, но она никогда не позволит себе лишнего при незнакомых людях. Она никогда не поставит своих гостей в неловкое положение. Даже ценой собственного задетого самолюбия она этого не допустит.

Самое смешное, что, когда мама открыла им дверь, и они вошли в квартиру, Вадим так и сказал: «Здрасьте, мама». Света и Регина тут же весело рассмеялись, для них это выражение звучало уже не как приветствие, а, скорее, как ругательство. Елена Ивановна улыбнулась, понимающе кивая головой: цель визита теперь ясна, дочь желает познакомить с ней своего нового возлюбленного. Только вот внешний вид Регины настораживал, слишком уж болезненный был. Глаза покрасневшие, как от слез или бессонницы, лицо припухшее, движения без привычной энергичности. Материнское сердце не обманешь. Что-то случилось.

Гости разделись, Елена Ивановна убрала верхнюю одежду в шкаф, пригласила всех в гостиную. Света и Вадим осмотрелись. Квартира просторная, светлая. Везде идеальный порядок.

— Господи, что же я села, — поругала женщина сама себя. — У меня все готово, сейчас стол накрою, за обедом и поговорим. Регина не сказала точно, к которому часу вы планируете приехать, поэтому сижу как на иголках. Вы уж извините мою рассеянность, только с дежурства, сутки не спала.

— Мамуль, давай сначала поговорим, а потом пообедаем, — тут же остановила ее Регина.

— Не пугай меня, — снова встревожилась Елена Ивановна.