Агония

— А что она должна была тебе сказать? Что она скажет? Вы, что, ее с распростертыми объятиями в семью приняли? Или, можно подумать, сильно воодушевились, когда мы с ней встречаться начали? Про нее ведь как говорят? Не «Регина, та хорошая девочка, которая с Шамраем встречается», говорят: «Регина, та, которая с Рейманом трахалась, а теперь с Шамраем трахается»!

Ангелина Дмитриевна смущенно потупила глаза, уронила себя в кресло и беспомощно поерзала. Она почему-то решила, что сейчас у них будет долгий и обстоятельный разговор, но Вадим на эту тему беседовать больше не собирался.

— Я первый и последний раз об этом говорю! Первый и последний! Хоть слово еще об этом услышу… — не договорил, но в этом не было надобности. — Я не хочу, чтобы Рене в глотку сейчас вцепилась кучка реймановских адвокатов, хватило уже потрясений. Но, если бы только от меня все зависело, я бы эту семейку живьем закопал. И мамашу тоже. Туда же. Как соучастницу. Потому что обо всем, что происходило, она прекрасно знала, — закончив со злобной решимостью, Вадим вышел из кабинета.

— Вадик! Вадик, подожди! — мать ринулась было вслед за ним.

— Лина, стой! Не тронь его, — остановил муж и снова вернулся к столу. Посмотрел на оставленный сыном документ. Или забытый. После нескольких глубоких вздохов спросил: — Скажи мне, что произошло с нашими детьми?

— С нашими? — переспросила его жена.

Константин Львович не обратил внимания на это колкое уточнение. Подошел к окну и повернулся спиной, чтобы она не видела его лица.

— Ладно, сцепились! Я знал, что все равно сцепятся. Один въедливый, а второй… Своего ты и так знаешь! — обреченно махнул рукой. — Ладно, рожи набили друг другу! Бывает и такое! Разобрались там, где-нибудь… сами по себе! Но это! Это что?! Этот мерзавец все детство у меня на коленях просидел! Своим игрушки покупаешь — и этому купишь. Своих ведешь в цирк-зоопарк — и этого с собой. Учим их, воспитываем, что-то вкладываем, а они вырастают… и начинают друг друга убивать! Влад чуть не убил Регину, Вадим чуть не убил Влада! Что мы делаем не так?

— Радуйся, Шамрай, — коротко бросила Ангелина.

— Чему? — резко повернулся к ней.

— Чему? Радуйся, что твой сын не мудак! Посмотри на эту ситуацию с высоты своего опыта, а не с высоты своего интеллекта! У нас тоже есть дочь! И я представляю, вернее, я даже представить себе не могу, что бы со мной было, случись со Светочкой что-нибудь подобное! Но у моей дочери, к счастью, есть брат, который голову за нее любому свернет, и есть отец, а у этой девочки брата нет и отца, можно сказать, тоже нет. А ты все думу думаешь!

Окрик жены сорвал Константина Львовича с места. Он шагнул к столу, сорвал пиджак со спинки кресла и порывистым движением натянул его на плечи.

— Ты куда? — встрепенулась жена.

— Тебе заняться нечем?

Женщина только открыла рот, чтобы сказать, что ей всегда есть чем заняться.

— Вот и займись! — рявкнул он и исчез в дверях кабинета.

Медленно и тяжело вздохнув, Ангелина Дмитриевна взяла со стола справку, сложила аккуратно по сгибам и спустилась на кухню. Решила прибрать документ, чтобы не затерялся. Важная бумага, вдруг понадобится.

Хлопнувшая за спиной дверь кухни заставила вздрогнуть. Не от испуга или неожиданности — от внутреннего напряжения, которое вырвалось крупной дрожью.

— А, сынок, это ты, — проронила женщина.

— Угу, — хмуро гмыкнув, Вадим забрал у нее из рук справку и убрал в карман.