Агония

— Кису поимели, говорю, — сипло шепчет она.

И что теперь? Клал я на всех… свое вето.

Глава 11

Из мансардного окна в комнату падал холодный голубоватый свет. Неумолимо приближая расставание, медленно кралось утро.

Они не спали этой ночью. Не хотели и не пробовали, боясь тратить драгоценные минуты на сон. Несомненно, будут другие минуты, много, но эти — бесценные. Первое узнавание, первое удовольствие, как первое откровение: когда человек, которого всем сердцем желаешь и хочешь, становится невыносимо близким.

— Мне кажется, мы торопимся. Не знаю куда, но точно торопимся.

— Попробуй остановиться.

— Пробовала, не могу. Поэтому я здесь, — улыбнулась Регина.

Мокрая после душа, после секса в душе, она сидела на постели, скрестив ноги и чуть прикрывшись тонким одеялом. Краснела. Не от смущения, что голая перед Вадимом. Заливалась румянцем от его взгляда. Откровенно обожающего. Горячего и горящего. После целой ночи почти непрерывного занятия любовью — ни капли не пресыщенного. По спине от него то и дело мурашки.

Не собиралась она мучить себя и Вадима свиданиями «вхолостую». В этом нет смысла. Зачем сознательно отказываться от удовольствия, если оба готовы к нему и телом, и разумом. Их роман начался не вчера, отдельно друг от друга они все равно быть не смогут. Сказала, что нужно время повстречаться, чтобы успокоился Шамрай, ослабил свой напор и отступил, ведь для шага навстречу нужно немного свободы.

— И куда мы несемся, не вижу, не знаю, но останавливаться уже поздно, — еще раз улыбнувшись, Реня пригнулась и поцеловала Вадима в губы. Крепко и сладко прижалась к его рту — вздрогнула. Это тело отозвалось дрожью недавно пережитого наслаждения; только-только успокоившаяся кровь вновь забурлила, разнося по венам эхо чувственных воспоминаний.

— И не надо ничего видеть, время покажет, — обнял за плечи одной рукой, притягивая к себе и удерживая.

Их время не измерялось днями календарными, часами и секундами, оно измерялось касаниями — жадными по горячей обнаженной коже, словами — громкими и до шепота, поцелуями — долгими, до искусанных губ. Матушка-природа не ошибается, все у нее правильно. Она не зря влюбленных слепыми делает: пока будешь по сторонам смотреть, думать да оглядываться, счастье свое потеряешь.

«Не хочу утро, не хочу, не хочу, не хочу…», — застонала Реня про себя, потому что утро оторвет их друг от друга. Вмешаются дела, проблемы, дневная суета.

Вадим погладил ее по спине — сверху вниз и обратно. Она невольно выгнулась под его руками, чтобы быть ближе, чувствовать его сильнее.

— Как я работать сегодня буду, не знаешь? Тебя совесть не мучает? — Несколько раз коротко поцеловала в губы и, вытянувшись, легла на него сверху.

— Я бы рад сказать, что мучает. Но совсем не мучает. — Вытащил из-под нее одеяло, которое мешало всю ее чувствовать.

Казалось, все силы отдали, в стонах, в криках разбились, друг другом насытились, но нет. Тепло ее тела насквозь прошибло, проникло сквозь кожу, потекло по венам и снова взбудоражило.

— Почему-то меня это совсем не удивляет. Совести у тебя, Шамрай, нет. Мне весь день работать, а ты будешь отсыпаться, — сказала с нежным упреком.

— Хочешь, я не буду отсыпаться?