— А у тебя спина не заболит таскать мою тушку на руках туда-сюда?
Выразительный взгляд голубых глаз снова лишает меня жизни на пару минут. Их хватает на то, чтобы зайти в дом и усадить мою попу на диванчик посреди гостиной. Сам же хозяин располагается в кресле напротив.
— Теперь приступай, — милостиво оглашает решение Яровой.
Нервно кручу в руках край футболки, грозясь окончательно её порвать, перебираю голыми пальцами ног по прохладному полу. И вся моя бравада как-то сникает. Это в порыве чувств я против него такая смелая, а когда Панталонович просто сидит с нечитаемым выражением лица и стиснутыми кулаками, что костяшки побелели, то вообще не айс.
Но надо! Если не начну сама, то прижмёт меня он, а тогда, выходит, я буду врушкой и вдобавок трусихой.
— Захар, правильно ли я понимаю, что девочки мои не умеют держать свои ротики на замках?
— Почему? Умеют, но … мне было достаточно одного ответа на мой вопрос, а дальше уже становится всё понятным.
Забываю дышать под расстрелом голубых глаз. Всё плохо. Нет, всё очень плохо, просто беспросветный песец! Отрывисто выдыхаю, сжимая ткань футболки в кулак. Можно, конечно, попытаться юлить и лить воду, но я устала. Пора рубить этот узел…
— Верно. Райданов не отец моего ребёнка, а последний секс с ним был задолго до возникновения беременности, — сглатываю так шумно, что морщусь сама.
— Моего… — тихо начинает Яровой, выхватывая из мною сказанного только одно несчастное местоимение. — То есть ты ребёнка в единоличном порядке себе присвоила?
— Не то чтобы… но около того, — не вру, нет смысла.
— А как же отец ребёнка? Ему знать не положено?
Его голос ровный, взгляд прямой и без желания придушить меня на месте, так что, может быть, Захар спокойно перенёс свежеиспечённую новость.
— Положено, но необязательно. Тем более, на мой взгляд, отцу малыша и так хватает проблем.
Мужчина в секунду меняется в лице.
— Вот как! — зло восклицает Яровой. — А теперь скажи мне, пожалуйста, какая высшая сила или просто отсутствие извилины дали тебе право решать за меня? А, Земляниника?! Твою мать, кто ты такая, чтобы решать за меня?! Кто ты, чтобы лишить ребёнка отца, а отца ребёнка?
Плохо. Ой, как плохо! Бежать! Успокоится, а потом поговорим.
Подлетаю на ноги, забывая, что босиком, но это, по сравнению с гневом Панталоновича, пустяки. И тут же рвусь к свободе дверного проема.
— Да чтоб тебя, — летит мне вслед, а точнее, совсем рядом со мной.
Взмываю вверх по инерции, перебирая ногами в воздухе, что, наверное, со стороны выглядит очень смешно, если бы не было так страшно и стыдно.