Он дёргается как от удара током, но снова пытается продолжить разговор.
— А как же расставить все точки в нашем вопросе?
— После того, как ты поставишь одну очень жирную точку после выше озвученного, я физически не смогу никуда бежать. Вот тогда и оторвешься на славу.
— Ванилька, а где здесь подвох? Ведь сейчас ты забиваешь гол в свои же ворота.
— Панталонович, не смей указывать женщине, когда она решила слить игру и подыграть сопернику.
И снова кусаю, так как больше не желаю слушать про футбол.
— Ну, я пытался, — сдаётся агрессор, закидывая моё тело поверх своего. — Пошли в спальню. Буду отрабатывать пенальти, а после ты ответишь на каждый мой вопрос.
— Да пожалуйста, — простонала я, то ли умоляя заткнуться и поцеловать меня, то ли соглашаясь на скорый допрос с пристрастием.
Не хочу сейчас думать, анализировать, хочу только любить! Ой!
Захар
От убийства мелкую заразу спасло лишь её больное состояние. Когда после моего единственного вопроса вскрылась правда, я едва ли контролировал собственное тело.
— Как Вероника умудрилась забеременеть от этого гандона?
— Никак, — хмуро отозвалась Маша, обтирая лоб девушки влажной тряпкой. — Райданов не отец.
— А кто?
— Хмм, — мнётся девушка, явно не желая отвечать. — Не думаю, что это красиво.
— Мария, я срать хотел на все эти ваши красиво и правильно. Кто отец ребёнка?
Сорокина строго шикает на меня и машет рукой на дверь, намекая на выход. Я против, но бледная кожа и лихорадочный румянец на щеках Ванильки просто кричат о высокой температуре и необходимости скорой помощи.
— Хорошо. Поговорим потом, — намекаю на обязательное продолжение разговора. — Я вызову своего врача.
— Нет. Вероника меня потом пристрелит.
— Встанешь за моей спиной.