Даниэль Деронда

– Вот то, о чем я говорил. – Деронда снял кольцо с пальца. – Думаю, оно стоит не меньше сотни фунтов, так что вполне обеспечит залог для пятидесяти. Я постараюсь выкупить его через месяц.

Казалось, блестящие глаза Коэна еще больше засверкали, встретившись с простодушным взглядом наивного молодого джентльмена, явно полагавшего, что выкуп заложенной вещи удовлетворит ростовщика. Внимательно осмотрев кольцо, Коэн вернул его и равнодушно заметил:

– Хорошо, хорошо. Поговорим после ужина. Может быть, если не возражаете, составите нам компанию? Мы с женой сочтем за честь, и мама тоже. Правда, мама?

Женщины повторили приглашение, и Деронда с радостью его принял. Все встали вокруг стола, на котором находилось одно блюдо, покрытое салфеткой. Миссис Коэн подала мужу фарфоровую чашу, чтобы он смог омыть руки, но тот опять надел шляпу и громко позвал:

– Мордекай!

«Может ли это быть частью религиозной церемонии?» – подумал Деронда, не понимая, при чем тут имя ветхозаветного героя, однако из соседней комнаты донесся ответ:

– Да.

Деронда посмотрел на открытую дверь и, к своему огромному удивлению, увидел фигуру загадочного еврея – того самого, которого утром встретил в книжной лавке. Их взгляды встретились. Мордекай удивился не меньше Деронды, однако ни тот ни другой не показали, что знают друг друга. Заняв место в противоположном конце стола, Мордекай кивнул гостю так холодно и отрешенно, будто утреннее разочарование сделало знакомство неприятным.

Коэн омыл руки и, прочитав молитву, снял с блюда салфетку. Деронда увидел две длинные плоские, посыпанные семенами лепешки – напоминание о манне небесной, насытившей древний народ во время скитаний. Отламывая по маленькому кусочку, отец семейства накормил хлебом каждого, включая Аделаиду Ребекку, стоявшую на стуле. Она так старалась придать лицу соответствующее случаю торжественное выражение, что изо всех сил сжала губы, отчего маленький еврейский носик стал тоньше и длиннее. Затем Коэн произнес на иврите еще одно благословение, мужчины сняли шляпы, и все сели за стол. Деронда почти не обращал внимания на то, что ел, сосредоточившись на желании повернуть разговор таким образом, чтобы задать главный вопрос, и думая о Мордекае, с которым постоянно обменивался заинтересованными взглядами. Мордекай не облачился в праздничный наряд, однако вместо потертого черного сюртука, в котором сидел утром, надел другой – светло-коричневый, – выглядевший так, словно когда-то был длинным и свободным, но постепенно сел от многочисленных стирок. Перемена одежды еще ярче подчеркнула обрамленное черными кудрями энергичное лицо, которое могло бы принадлежать пророку Иезекиилю – возможно, тоже немодному в глазах современников. Не стоило труда заметить, что Мордекаю были поданы тонкие хвосты жареной рыбы и прочие не самые лакомые кусочки, как поступают с бедным родственником по древнему обычаю.

Мистер Коэн вел разговор с необыкновенной живостью, выбирая самые популярные темы (как истый еврей он гордился своими верноподданническими чувствами): о королеве и королевской семье, о визите в Англию французского императора и императрицы. Матушка и жена слушали его с интересом и время от времени горячо выражали собственное мнение.

– Младшую дочку мы назвали Эжени Эстер, – жизнерадостно добавила миссис Коэн.

– Удивительно, до чего император похож на моего кузена, – вставила старуха. – Едва его увидела, меня словно молния ударила. Поверить не могла.

– Мама, помнишь, как я ходил с тобой в Хрустальный дворец, чтобы посмотреть на императора и императрицу? – спросил мистер Коэн и, обращаясь к гостю, добавил: – Пришлось защищать маму, чтобы ее не раздавили, хотя уже тогда она была почти такого же телосложения, как сейчас. Выбравшись из толпы, я сказал, что, будь у меня сотня мам, я больше ни за что не поведу ни одну из них в Хрустальный дворец, чтобы посмотреть на императора и императрицу. Понятно, что человек не может позволить себе такую роскошь, поскольку у него всего одна мама, – конечно, если он не застраховал ее на крупную сумму. – Мистер Коэн нежно погладил матушку по плечу и рассмеялся собственной шутке.

– Должно быть, ваша мама давно овдовела, – предположил Деронда, пользуясь случаем, чтобы добыть информацию. – Поэтому ваша забота особенно необходима.

– Да-да, уже много лет мне приходится заботиться и о ней, и о себе самом, – поспешно ответил Коэн. – Я рано начал жить своим умом. Именно так и закаляется сталь.

– Как… как закаляется сталь, папа? – уточнил Джейкоб, не успев прожевать кусок сладкого пирога.

Отец подмигнул гостю и ответил:

– Если ты положишь нос на точильный камень, то и себя закалишь.

Не выпуская из руки пирог, мальчик слез со стула, подошел вплотную к молчаливому Мордекаю и спросил:

– Что значит «положить нос на точильный камень»?