Каштелянова закрутилась по покою.
– Но кто вы?
– Я? Купец из Дрездена…
– А откуда же этот польский?
Витке зарумянился.
– Мы давно в Германии осели…
– Как вас зовут?
– Немцы зовут меня Витке, а поляки Витковским, – отозвался купец.
– Потому что это так, видите, с первым встречным в трактаты входить…
Она покрутила головой. Витке вовсе не настаивал, хотел понять и что-нибудь из неё вытянуть, не надеялся сразу прийти к цели. Товианьская присматривалась к нему с жадным, проснувшимся интересом. Не сомневалась, что он был каким-то послом из королевского лагеря, или высланным на разведку; не верила, чтобы был купцом, пыталась проникнуть в него, чтобы не дать себя обмануть. Чувство собственной несостоятельности, потому что вовсе не была ловкой и созданной для мелочных интриг, в которых хитрость представляет всё, неуверенность делали её подозрительной. Она не могла терпеть и всегда завершала, выдавая себя неловким взрывом.
Загадочный же купец, говорящий по-польски, прославляющий короля и прибывший в Лович по желанию, сильно её беспокоил.
– Давайте поговорим открыто… что там! – сказала она живо, обеспокоенная. – Я люблю напрямик, да, карты на стол… У вас есть доступ ко двору…
– Самый лёгкий, хоть бы к самому королю, – ответил Витке.
– Ну, тогда можете сказать, что слышали и видели, – начала она всё быстрей и горячей, – что примас до конца не уступит… а пока примас держится с Конти, его партия будет жить и мешать, а бунт не прекратиться… Примасу же ничего сделать не может… ничего, даже в Риме… Коснуться его не смеет никто под карой отлучения… тем более такой король, который только что стал католиком. Примас есть силой, имеет он больше, чем войско, потому что его слово перевешивает полки. Мой брат достаточно потерял во время этого междуцарствия, здоровье пошатнулось… деньги рассыпал, врагов себе прибавил, чем ему это наградиться?
Витковский помолчал немного.
– Очевидная вещь, – отозвался он, – что мой господин не имеет того, чем вознаградить, но потерю денег по крайней мере вернёт, и мне это правильным кажется.
– Я надеюсь, – крикнула Товианьская. – Королю есть, из чего вытягивать… а мой отец как раз потратил наследство для блага Речи Посполитой, разорил семью.
– Король наверняка эти потери будет стараться вознаградить, – прервал Витке, – но не лишне было бы хоть более или менее знать, сколько они могут вынести… расходы были и есть столь огромны, войску король должен был жалованье высыпать.
– Тут тоже малым не обойдётся, – добавила каштелянова. – Я там не знаю, но мне кажется, что сотней тысяч талеров трудно будет это уладить.
Она поглядела на Витке, который притворялся испуганным.