Я впервые подумала, что Уоррен действительно очень трепетно относился к своей внешности – от безупречно уложенной макушки до ослепительно начищенных ботинок.
– А еще он использовал больше масок и гелей для волос, чем я, – наябедничала я.
Мистер Хэнкс покачал головой.
– Современные мужчины чересчур изнежены. Поэтому ты и бросила Блестящие Туфли? За то, что он прихорашивался дольше твоего?
Я хотела соврать, как всегда в ответ на вопрос, из-за чего у меня закончились четырехлетние отношения, но мне отчего-то захотелось быть честной.
– У меня случилась трудная полоса, а он как-то не рвался меня поддержать. Я предложила сделать перерыв, чтобы разобраться в наших чувствах: в последний год мне начало казаться, что у него роман с секретаршей. Через две недели я случайно встретила его на улице – под ручку с ней. В итоге передышка превратилась в расставание.
Мистер Хэнкс как-то странно поглядел на меня.
– Ты целый год подозревала, что он тебе изменяет, и молчала?
– Как ни странно, да. Уже после расставания я спрашивала себя, почему так и не уличила его во лжи, но в глубине души я знала ответ. Ни он, ни я не любили так, как любят друг друга люди, прожившие вместе четыре года.
– Так отчего же ты раньше не дала ему пинка под зад?
Я скормила мистеру Хэнксу последнюю ложку куриной лапши и призналась:
– Видимо, я неправильно расставляла приоритеты. Уоррен из хорошей семьи, получил прекрасное образование и был со мной очень щедр. Жизнь с ним была… легкой.
– У моей Мэри-Джин была поговорка: «Легко пришло – легко уйдет».
– Ваша жена была умной женщиной. – Старик даже не заметил, что я скормила ему обе порции супа – его и мою. Сложив тарелки, я встала и подмигнула ему.
– Что-то мне подсказывает, что эта поговорка была у нее про вас.
Мы проговорили еще часа три: мистер Хэнкс потчевал меня историями о своей Мэри-Джин. Она была любовью всей его жизни, и пять лет вдовства не притупили тоски по ней. Сотовый раскалился от эсэмэсок Авриль, и подруга осталась крайне недовольна, когда я отписалась через несколько часов, что не приду из-за приступа мигрени. Я решила, невинная ложь лучше признания, что мне интереснее общаться с восьмидесятилетним соседом, чем ехать на ее вечеринку.
Мистер Хэнкс зевнул, и я поняла, что пора уходить. Подхватив парку, я предложила на прощание:
– Вам помочь улечься?
Старик покачал головой.
– Песок из меня еще не сыплется, но если ты пытаешься со мной флиртовать, скажу сразу: ты для меня чересчур молода.