– Я все уговариваю его переехать ко мне хоть ненадолго, но папа уперся и ни в какую.
– Мне у себя удобнее. Здесь все привычно, и я знаю, где что лежит.
Пайпер вздохнула.
– В зависимости от самочувствия, мистер Хэнкс, может, и стоит пожить там, где ваш сын сможет приглядеть за вами ночью. На время, конечно.
Глядя ей в глаза, я сказал:
– Совершенно с вами согласен. Спасибо.
А про себя я вздохнул с облегчением: мне удалось увести разговор от работы и привлечь Пайпер на мою сторону в том, что касалось папиного послеоперационного житья-бытья.
После ужина я налил всем немного вина, под которое мы буквально сожрали тыквенный пирог. Верный себе, мой папаша после глотка спиртного отрубился прямо в кресле и захрапел, запрокинув голову.
– С ним все в порядке? – забеспокоилась Пайпер.
– Ну, его же слышно? Значит, в порядке. Он всю жизнь сразу засыпал, едва чего-нибудь выпьет.
– О’кей, тебе лучше знать.
Я забрал ее опустевшую тарелку и отнес на кухонный стол.
– Еще кусок?
Пайпер выставила вперед ладонь:
– Нет, хватит. Спасибо.
– Пирог потрясающий, передавай маме благодарность за рецепт!
Она погрустнела.
– Я бы с удовольствием, но она умерла.
– Слушай, извини. Теперь я чувствую себя ослом.