– Прекрасно! И кусок пирога твоей мамы на дорожку.
Папа повозился с джойстиком на подлокотнике и подъехал к столу.
Пайпер пошла за ним, обернувшись на ходу и сверкнув мне улыбкой.
Я улыбнулся в ответ.
Вот тебе и скучный ужин!
В обществе Пайпер меня не оставляли напряжение и возбуждение – странное сочетание. Я все никак не мог поверить, что она и есть та самая таинственная подруга, о которой папа восторженно распространялся всю неделю. То, что Пайпер составляла компанию моему старику, дало понять – она действительно хороший и порядочный человек, и тогда, перед подъездом, это не была игра на публику.
В течение всего ужина мы переглядывались. Я видел, что ей хочется много чего мне высказать, но при отце она этого делать не будет. Нехорошо же ругаться последними словами в присутствии старшего поколения.
Жуя лазанью с морепродуктами, Пайпер спросила:
– Мейсон, а кем вы работаете?
Я отпил вина, соображая, как ответить, и сказал:
– Я предприниматель.
Отец уже хотел открыть свой немалый рот, но я перехватил инициативу, прежде чем он смог что-то рассказать. Щелкнув пальцами, я воскликнул:
– Пап, а ты говорил Пайпер о твоей операции?
У нее враз сделался озабоченный вид.
– О какой операции?
Но папа пренебрежительно отозвался:
– Ерунда. Я наконец-то собрался заменить бедро. Давно пора было, а я сейчас все равно на кресле катаюсь, ноги слабые.
– Ого! И когда?
– Через месяц.
Я разломил ломоть хлеба.