Разные судьбы

— Давайте, ребята, чего молчите? Я тороплюсь, — Евгений для выразительности черкнул ребром ладони по горлу. — Во как!

— Ты сам себя задерживаешь, — спокойно сказал Избяков. — Мы ждем, когда ты начнешь.

— Я? — искренне удивился Савельев. — А что мне говорить?

— Тебе виднее.

— Да что там рассуждать! — крикнул Торубаров. — Ставьте на голосование, быть Савельеву в бригаде или нет. — И не обращая внимания на знаки, которые подавал ему Избяков, продолжал: — Довольно! Видите ли, ему некогда, он нам снисхождение делает, что присутствует здесь. Подумаешь, талант выискался!

«Что они сегодня взъелись? — забеспокоился Савельев. — Ну, бывают у меня промашки, не без этого. А Торубаров святой, что ли? А тоже больше всех кричит — «довольно!» А что если исключат из бригады?» — думал он, встречаясь с холодными, отчужденными взглядами товарищей. Тогда ему в литобъединении лучше не показываться. Сегодня он хотел рассказ прочитать. Вот неудача. Из жизни бригады коммунистического труда. Сам редактор молодежной газеты поручил ему как члену бригады. Узнает, что исключили, скажет достукался.

Савельев попытался улыбнуться, но улыбка получилась жалкой, растерянной.

— Если надо, товарищи, я задержусь, — проговорил он, пытаясь взять себя в руки. — Можно даже совсем не ходить.

— Это мне уже нравится, — похвалил Хламов. — Может, вообще Женька неплохой парень, хлопцы, а?

— И ты веришь ему? — снова выкрикнул Торубаров. — Артист. У Зорина научился, у закадычного.

С места закричали:

— С Зориным дружбу долой.

— Учиться на обмотчика.

— С Люсей Беловой у тебя как?

Раз требуют, значит не исключат, — немного отлегло от сердца. И взгляды потеплели. Перед такими кривить душой нельзя. Иначе навечно от себя оттолкнешь.

— Ребята, друзья, честное слово, — голос у Савельева дрогнул. — Честное слово, не подведу вас больше. И Зорина к черту. Я же всегда с вами, только прошу, очень прошу об одном. О Люсе не надо. Сам разберусь.

— Обожди, — остановил его Избяков — сам ты слишком долго разбираешься. Так не пойдет.

Савельев вздрогнул и сел: туговато приходится. Видно, всерьез за него взялись.

— О Савельеве на сегодня хватит. Посмотрим, как будет себя вести, — предложил наконец Избяков и, не встретив возражения, объявил: — Перейдем ко второму вопросу. Давай, Торубаров, докладывай. А ты, — он обратился к Савельеву, — можешь идти на занятия.

Савельев на цыпочках вышел из красного уголка и уже не слышал, о чем докладывал Торубаров.