Татары рассыпалсь по округе и грабили, шляхтичу пришлось остаться в замке дольше, чем предполагал. И они снова, снова сблизились, заключили почти новое знакомство, но теперь более тесное, более живое, более страшное для будущего. Он, благодарный, что она его выбрала, поклялся ей пожертвовать всей жизнью, она со слезами на глазах говорила ему тихо:
— Опекун женит меня на своём сыне, на моём брате, не могу быть твоей.
— Ты княгиня, ты богата, я шляхтич; я знаю, что ты моей не будешь! Но когда выйдешь замуж, я брошусь на войну и дам убить себя татарам.
И плакали так тихо, и говорили так скрытно, что никто не видел слёз и слов не подслушал. Никто об это не мечтал.
Княгине было почти пятнадцать лет, она росла, развивалась с тем чувством, которое росло с ней вместе, увеличивалось, без надежды на будущее. Он был печален, всё более дик, всё более нетерпелив, и с каждым разом, когда приходил в замок, когда они тайно виделись, казалось, чего-то очень боится.
Наконец однажды вечером в ворота постучали, князь, дядя, приехал с сыном и привёз с собой ксендза. Через несколько дней Анна вступила в брак. К кампании её мужа, выходившего к Днестру за татарами, присоединился незнакомый сосед с Буга. Мужа привезли раненного стрелой в глаз; тот больше не вернулся.
И о нём было не слышно, и она не смела о нём спрашивать, и может, забыла его?
Не знаю, с таким количеством слёз могло утечь весеннее воспоминание о нескольких более радостных днях. Чего только люди не забывают?
IX
Татарский плен
Порой удивительно складываются судьбы людей. Княгиня, никем в жизни не любимая (потому что у мужа не было времени к ней привязаться), пережила много грустных лет, живя, может, только одним воспоминанием о нескольких более отрадных мгновениях, воспоминанием о человеке, который её любил, который, не смея даже приблизиться к ней, когда увидел, что она выше него, специально пошёл на погибель и пропал.
Но помнила она об этом, или нет? Кто знает, что происходит в сердце? Определённо то, что она никому не говорила, потому что никто не знал о таинственных свиданиях, об этом знакомстве, расставании…
Шляхтич бросил свою Слободу на руки верному домочадцу, написав брату, чтобы приехал вступить во владение ею, а сам, собрав пару сотен людей, присоединился как доброволец к горстке, которая во главе с Соломерецким бросилась вдогонку за татарами, которые уносили из Подола огромную добычу.
Несмотря на хитрость противников, которые, отправляясь в чужой край и возвращаясь, отлично умели стирать за собой следы, так увеличивая их количество, чтобы невозможно было узнать, в какую сторону направились, когда нагруженные добычей, они новой дорогой возвращались для новых захватов, зарева пожаров и дым выдавали татар. Соломерецкий, напрасно пытаясь догнать их с той стороны Днестра, должен был переправиться недалеко от Хоцима и направиться за ордой к Будзаку.
Татары, совместно будзакские и едиссанские, сбежали к Белогроду, придерживаясь берега реки и густых зарослей, протянувшихся у Днестра. С каждым днём погоня была ближе, но не могла догнать стремительно убегающих.
Наконец, недалеко от Тыхина (Бендера) вечером ранней весны, они увидели арьергардную стражу татар, но было не время вступать с ними в битву. Наступала ночь, лил дождь, степная земля была скользкой, копыта лошадей и ноги людей увязали и смело ступить не давала. Татары казались уставшими и, не поворачиваясь к погоне, встали лагерем с той стороны местечка Тыхина вместе с пленниками. Пленники и добыча ещё не были поделены, их можно вернуть. Соломерецкий послал часть своих, чтобы, пустившись степью, окружили ночью лагерь и с той стороны от Белогрода вместе с ним на следующий день ударили. Он сам хотел обойти татар полукругом, так, чтобы припереть их к Днестру. Но для этого сил ему не хватало, однако, больше доверяя отваге, чем количеству, он от намерения не отступил, рассчитывая на то, что усталость, огромные стада, кучи пленников, телеги добычи не позволят им даже думать о битве. Но он ошибся. Орда убегала только для того, чтобы горсть погони привести с собой в знакомый край, окружить и перерезать. Количество татар было намного выше, чем он ожидал.
Зная, как много они обычно ведут с собой коней, и какой огромной от этого кажется их армия при маленьком числе людей, Соломерецкий слишком уменишил численность орды. Когда между тем Будзацкой, Белогродской, Едиссанской и из-под Куяльника орды было несколько тысяч, а главная часть, которая раньше отступила, имела время отдохнуть. То, что Соломерецкий намеревался сделать в отношении татар, они думали, готовились сделать для него, с той разницей, что с большей силой, а горстка, посланная, чтобы занять татарский лагерь с тыла, совсем ослабила князя. Лагерь, лежащий за Тыхином, в стороне от Белогрода, на степной равнине близ реки, хотя был огромным, грозным не казался. Рассчитывали на большое число свободных лошадей и ещё большее количество подольских пленников. Так что сражение, которое готовились дать утром, заранее казалось выигранным.
В польском лагере всю ночь веселились, готовясь на рассвете нанести удар по лагерю. Но радость была недолгой. Около полуночи двое или трое серьёзно раненных прибежали с объявлением о полном уничтожении отправленной горстки, которую, окружив в пустой степи, татары так вырезали, что едва несколько человек смогли выскользнуть. Только отошли от страха и совещались, что следовало делать; колебались, не лучше ли избежать неравной схватки и отступить, когда с сильным криком отовсюду показались татары и напали на польский лагерь.
День едва начинался, моросил дождь, кони и люди были уставшими, а что хуже, вождь и все начальники растерялись от недавней потери, которая совсем смешала ряды и из нападающих превратила их уже только в жертву. Случился великий террор, но, несмотря на это, татары не сразу справились с отрядом. Хотя поляки подошли только вчера вечером, ни укрепиться, ни хорошего места выбрать не могли, им сопутствовала та удача, что все прижались к старому Троянскому валу, который кое-как заслонял их с одной стороны. С другой стороны были заводи Днестра, по которым втихаря среди знакомых заливов шли татары.
Хотя лагерь был разбит на скорую руку, однако, он окружён был, согласно традиции, повозками, соединёнными цепями. Неловкие татары со своей армией в несколько тысяч часто не могли справиться с подобным табором в несколько сотен людей.