Стражи Ирия

– Ступайте, и молите светлых богов, чтобы они даровали мне победу, – торжественно произнес Цент. – А если мне, сражаясь за свет и добро, суждено погибнуть, то сохраните память о великом герое Центе. Я не стану описывать вам памятник, который надлежит воздвигнуть в мою честь, скажу лишь, что он должен быть высотою сто метров, и отлит из чистого золота. Каждый день пусть воздаются почести сему монументу, возлагаются к его подножию венки, воспеваются гимны. А рядом с ним пусть будет и другой памятник, но уже не герою и спасителю человечества, но позорному трусу, предавшему род свой. Памятник Владику слепите из навоза и грязи, прыщи сделайте из гнилой картошки, и каждый день воздавайте ему дань позора – плюйте в него, кидайтесь тухлыми яйцами, осыпайте проклятиями.

– Если каждый день этим заниматься, то когда же работать? – спросила Инга.

– Ну, не целый же день вокруг памятников хороводы водить, – объяснил Цент. – Утречком встали, быстро сходили к моему величественному монументу, возложили цветы, вознесли хвалы. Затем дошли до позорной статуи Владика, оплевали ее, забросали грязью. И все, можно приниматься за работу. Вечером, после работы, можно повторить ритуал. Тут ведь главное не время почитания памяти героя, а регулярность.

– Хорошо, мы все сделаем, – пообещала Инга, и они с Колей поспешили к лестнице. Владик попытался последовать за ними, но тяжелая ладонь Цента упала на его плечо, тормознув программиста на месте.

– Далеко ли ты собрался, прыщавый? – спросил герой девяностых.

– Но у меня ведь нет небесного оружия, – пропищал тот. – Я в бою с темными богами бесполезен.

– Бесполезен ты всегда и везде, и в бою, и в мирной жизни.

– Раз так, то, можно, я пойду с ними? – слезно попросил Владик. – Я бы помог твой памятник построить.

– Вот уж теперь я точно тебя никуда не отпущу! – заверил страдальца Цент. – Зная феноменальную кривизну твоих рук, я не могу допустить, чтобы ты принял участие в возведении моего памятника. И потом, разве ты не хочешь еще раз повидаться со своими подружками?

– Они мне не подруги, – ответил Владик.

– Конечно же, нет. У таких, как ты, нет друзей и подруг. Кто, в здравом уме, захочет дружить с тобой?

С этими словами Цент толкнул его к двери.

– Вперед, прыщавый! Не трусь. Худшее, что могло с тобой произойти, уже случилось – ты родился на свет. Все остальное неизбежно пойдет тебе на пользу.

Дверь в апартаменты была не запрета. Цент и Владик беспрепятственно проникли внутрь.

– Входите, входите, незачем стесняться, – раздался громкий женский голос, заставивший Цента вздрогнуть, а Владика содрогнуться.

Мгла сидела в кресле, возле стола, и насмешливо взирала на вторгшихся в ее обитель незваных гостей. На ее прекрасное тело был наброшен какой-то легкомысленный полупрозрачный халатик, закинутая на ногу нога игриво покачивалась, перебирая пальчиками. На столе стояла откупоренная бутылка вина и наполненный бокал. Рядом, на большом блюде, лежали гроздья крупного винограда.

– Признаться, я не ждала гостей в столь поздний час, – все тем же насмешливым тоном произнесла богиня. – Но, тем не менее, я рада вашему неожиданному визиту. Нынче в мире стало ужасно скучно, не с кем обмолвиться словом. А приятного собеседника не наколдуешь никакими чарами.

– Это одна из них? – шепотом спросил Цент у Владика.

Программист судорожно кивнул головой.

– Да, да, одна из них, – рассмеялась Мгла. – Входи, отважный витязь, не стой в дверях.