Стражи Ирия

В этот раз ему, как будто, удалось зацепиться за сон достаточно крепко, так что даже крики Цента не могли вырвать его из объятий Морфея. Владику даже явилось какое-то сновидение, что-то неожиданно приятное и доброе. Так-то последние два года снились одни кошмары, на что была целая масса причин: зомби, Цент, демоны, темные боги, вопиюще затянувшееся половое воздержание…. И вот, в кой-то веки, проник в его голову какой-то светлый и добрый сон. Владик был рад ему, как выходу дополнения к своей любимой игре. Уже приготовился насладиться сказочным видением, хотя бы в царстве снов сбежать от кромешного кошмара, в который превратился окружающий мир. Но вместо дивного видения он вдруг услышал что-то столь жуткое, что истек едким потом раньше, чем успел проснуться, а проснулся мгновенно.

Сон ушел, а голос, повергнувший Владика в ужас, никуда не делся. Владик четко слышал его в своих ушах. Тихий, вкрадчивый, какой-то шипяще-скользкий, он змеей вползал в голову программиста. Этот голос произносил слова неведомого языка, странного, невообразимо чужого, не похожего ни на что из того, что доселе приходилось слышать квалифицированному землекопу.

Владик запустил пальцы в уши и основательно поковырялся в них. Решил убедиться, что ему это не мерещится. Но после прочистки слуховых каналов, голос зазвучал громче и четче. Он, кажется, был женским, хотя сказать наверняка Владик не мог.

– Кто это говорит? – тихо спросил программист. – Кто это?

Самое же поразительное заключалось в том, что никто, кроме него, не слышал этого голоса. Люди продолжали беззаботно играть и веселиться. Владика охватил липкий ужас. Версий родилось две: либо он рехнулся и подвергся галлюцинациям, либо некая чудовищная сущность говорит прицельно только с ним одним. Оба варианта Владика не устраивали, притом, он даже не сумел определиться, который из них хуже.

Тут Владик поднял глаза и встретился взглядом с Центом. Князь, только что веселый и беззаботный, сидел сгорбившись, и имел до того озабоченное лицо, что Владик в один миг все понял – он тоже слышит жуткий голос.

– Ладно, мужики, поиграйте тут без меня, я перекурю, – сказал Цент, встав из-за стола. Он медленно подошел к скамье, облюбованной Владиком, и присел рядом с ним.

– Ты тоже это слышишь? – прошептал программист, вцепившись в княжескую руку.

– Тише, – шикнул на него Цент.

– Но ты слышишь?

– Слышу.

– Боже мой! Я уж думал, что сошел с ума и мне это мерещится.

– Да, я бы предпочел именно этот вариант, – кивнул головой Цент, и закурил. – Чтобы ты сошел с ума, стал бы слышать голоса, вести себя неадекватно, и не оставил бы мне иного выбора, кроме как гуманно избавить тебя от мук. Я бы подошел к этому делу творчески. Простое убиение не доставило бы мне большой радости. Я бы хотел, чтобы ты умер ярко, феерично, чтобы твоя болезненная кончина надолго осталась в моей памяти. Эх, все-таки жаль, что ты не рехнулся.

Владик уже привык к тому, что Цент мечтает о его смерти, и пропустил слова князя мимо ушей. Его куда больше страшил голос, звучащий, как казалось, зразу со всех сторон.

– Почему это слышим только мы? – шепотом спросил он у Цента.

– Не знаю. Возможно, мы с тобой особенные. Или же дело в том, что мы единственные новички в колонии.

– Хочешь сказать, они не слышат, потому что давно живут здесь?

– Очкарик, я знаю не больше твоего.

– Я уверен, это как-то связано с туманом, – обхватив себя руками, слезно запричитал Владик. – И почему мы не уехали отсюда сегодня? Зачем остались на ночь? Боже, этот голос меня с ума сведет. Я не могу разобрать слов. Будто какая-то молитва или….

– Заклинание, – закончил за него Цент. – Темные силы не дремлют, очкарик. Это их черная ворожба. Злые чары накладывают.