Алеф

Немец иронически кланяется, уверенный, что я принимаю его правила игры и признаю поражение.

Теперь, когда я знаю, что предпринять, мне смешно смотреть на него, но я продолжаю серьёзным тоном:

— К сожалению, мне пришлось отпустить секретаршу, так что с документами придётся подождать, — я неторопливо обхожу кабинет.

Муха снижается, и её жужжание становится слышнее. Она не может быть шпионской программой: ничто не пробилось бы сквозь защиту небоскрёба и моего офиса. Откуда же взялось насекомое?

— Время терпит, — говорит Шпигель, следя за мной. — Я дам вам три дня.

Он наглеет прямо на глазах. Что ж, тем лучше.

— А скажите, герр Шпигель, — говорю я, останавливаясь напротив него, — Марна тоже в этом участвует?

Он улыбается. Мне очень хочется расквасить его мерзкую физиономию.

— Что вы имеете в виду?

— Вы с ней с самого начала задумали это?

— Нет, герр Кармин, — Шпигель поднимается. В его голосе появляется ленца победителя: видимо, он собирается уходить. — Но не сомневайтесь, в случае надобности Марна подтвердит всё, что я скажу. Она послушная девочка, — он оглядывается на дверь. — Что ж, полагаю, мы поняли друг дуга. Я, пожалуй, пойду. Помните, три дня.

— Посидите ещё, — произношу я самым любезным тоном, на какой способен, и прежде чем Шпигель начинает протестовать, вынимаю из подмышечной кобуры «Кольт Питон».

Я стреляю трижды — прежде, чем киборг успевает выйти из виртуальности. Шпигель тяжело падает в кресло, из которого только что поднялся.

Теперь он — всего лишь мешок с костями. На груди у немца быстро растет красное пятно, но это ерунда — просто компьютерный эффект. Куда важнее, что содержащийся в пуле вирус устремляется в кремнийорганический мозг киборга-юзера и выжигает его подобно напалму. Где-то в реальности мой враг превращается в бесполезную оболочку — куклу, органика которой очень скоро начнёт гнить, распространяя запах тления.

Я спокоен. Выстрелов никто не слышал: все офисы в здании имеют звуконепроницаемую обшивку.

Достаю из шкафа рулон целлофана — мы держим его для клиентов, которые любят надёжную упаковку, — и, расстелив на полу, перекладываю на него тело Шпигеля. Теперь надо подумать, как перенести труп в машину. Какое-то время ломаю над этим голову, и, наконец, меня осеняет: лучше я сам доставлю в кабинет всё необходимое!

Заперев офис, спускаюсь к машине и приказываю Генриху отвезти меня домой. По дороге мной овладевает лёгкая эйфория: то, что в моём офисе лежит труп, будоражит. Казалось бы, это должно вселить в меня тревогу, но я чувствую только бешеную работу ума. Моё состояние напоминает азарт: я словно выбросился из самолёта с парашютом и, хотя уверен, что он раскроется, всё же допускаю, что может случиться непоправимое.

Кажется, в моей голове работает компьютер, обрабатывающий огромное количество информации, чувств и эмоций. Я нисколько не боюсь и не испытываю угрызений совести. Не только потому, что защищался (это можно объяснить Конторе, но не полиции Киберграда), да и убил не человека, а киборга (для правосудия разницы нет). Просто со мной, наверное, что-то не так. Для меня случившееся — всего лишь очередная взятая преграда на пути к мечте. Ну, почти взятая. Впереди — полицейское расследование, так что расслабиться мне не удастся ещё долго.

Дома я отпускаю шофёра, а сам иду в гараж и сажусь в спортивный «Лотус». Славная машинка. Я приобрёл её два года назад на автомобильной выставке и до сих пор пользовался всего пару раз — собственно, мне нравится просто смотреть на красивые машины, а не водить их.

Еду на завод нашей фирмы, где, воспользовавшись личным кодом доступа (это означает, что никто меня не видел, и даже охранные программы не зафиксировали факт моего присутствия), беру три канистры азотной кислоты. Сложив их в багажник, отправляюсь в офис. Чтобы не встретиться ни с кем внутри небоскрёба, решаю воспользоваться служебным лифтом: рабочий день окончен, и он уже никому не нужен. Через несколько минут я незамеченным прохожу в свой офис и запираюсь.