Алеф

У меня в офисе есть ванная. Раньше приходилось работать сутками, и при этом всегда отлично выглядеть — вот и пришлось установить. Увы, даже в виртуальности деньги не падают с неба.

Беру Шпигеля под мышки и тащу, тщательно следя за тем, чтобы натёкшая на целлофан кровь не запачкала ковёр. Ванная комната большая, пол выложен кафельной плиткой. Укладываю труп посередине — так, чтобы вокруг осталось достаточно места, и было удобно работать. Возвращаюсь в офис и выдвигаю один из ящиков стола. Достаю кожаный чемоданчик и, щёлкнув замками, извлекаю аккуратно сложенный набор хирургических инструментов. С их помощью можно не только разделать виртуальную личину, но и обнаружить все имплантаты, которыми её напичкали. Очень полезная вещь, а для человека, промышляющего тем же, чем я, просто незаменимая.

Раздеваюсь догола, чтобы не стирать потом одежду — этому я научился у Альберта Фиша — и отправляюсь в ванну, где, разложив инструменты на полу, приступаю к делу.

Прежде всего, срезаю со Шпигеля одежду. Затем вооружаюсь одним из скальпелей и вскрываю брюшную полость, делая разрез от грудины до лобковой кости. Интересно, что слово «скальпель» переводится как «нож», но орудовать им гораздо удобнее — по крайней мере, если вы собираетесь не травмировать органы, а извлекать их один за другим. Используя распорки, фиксирую края раны и запускаю левую руку под сердце. Отсекаю лезвием все, что удерживает его в человеческом теле, и достаю. Кровь струится по моим рукам, капает на пол и распростёртый труп. В голове моей звучит «Вхождение богов в Вальхаллу», я едва удерживаюсь, чтобы не начать напевать мотив бессмертного Вагнеровского произведения. Просто поразительно, как то, что сделано человеком, переживает своего создателя и начинает обретаться в вечности — в то время как автор гниёт в земле, становясь пищей для червей.

Извлечённые органы я вскрываю и тщательно изучаю, но нигде не нахожу того, что может навести меня на след Голема. Тело Шпигеля чисто. Словно ренегат предвидел развитие событие и позаботился о том, чтобы смерть подельника не обратилась против него.

Покончив с внутренними органами, беру пилу и начинаю вскрывать черепную коробку. Ванная наполняется запахом костяной пыли. Вынимаю мозг и терпеливо нарезаю его тонкими ломтиками — как при определении инсульта — но и здесь терплю фиаско. Просто удивительно, что личина не имеет совершенно никаких имплантов. Хотя, если её создали специально для того, чтобы подобраться ко мне…

Вооружаюсь пилой побольше и принимаюсь на конечности. Прежде всего, разделяю их по линии суставов — а затем получившиеся куски — вдоль. Надо ли говорить, что вся ванная и я покрыты кровью и ошмётками плоти? Работа грязная, но — увы — необходимая.

Наконец, я убеждаюсь, что тело Шпигеля не даст мне никакой ниточки, ведущей к Голему. Жаль сил и потраченного времени, но должен был проверить.

Скользя по крови, забираюсь в ванну и открываю воду. Тщательно намыливаюсь и оттираюсь: кое-где кожа уже покрылась засохшей бурой коркой. Выбираюсь и набираю на пульте управления режим очистки. Тотчас включаются скрытые от глаз форсунки, и кровь смывается с пола, потолка и стен мощными струями воды. Всё стекает в решётку, и спустя пару минут ванная выглядит так, словно в ней никогда не разделывали труп.

Достаю из шкафа полотенце, вытираюсь и вешаю его обратно. Несмотря на проделанную работу, чувствую себя бодрым и полным сил. Но ещё не всё — остался финальный штрих.

Сложив куски Шпигеля в ванну, открываю канистры и выливаю их содержимое на то, что прежде было нахальным немцем. Процесс сопровождается громким шипением: кислота начинает действовать, едва попав на плоть.

У меня нет ни малейшего желания получить ожог лёгких, так что я выхожу из ванной, запираю дверь, одеваюсь и сажусь в кресло — теперь остаётся только ждать.

Происходящее напоминает мне сцену из романа Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея»: там несчастного художника, убитого главным героем, растворяют в химической ванне. Вероятно, из этой книги я подсознательно и позаимствовал идею, за что автору — низкий поклон.

Размышляя на эту тему, вдруг понимаю: в романе Уайльда герой тоже носит личину, скрывая свой истинный облик на чердаке под дерюгой — до тех пор, пока не решается заглянуть в свою душу. Это ли не предвестник виртуальности с её вечно молодыми и прекрасными лицами, скрывающими все пороки?

Вынимаю из кобуры «Кольт Питон» (люблю его после «Молчания ягнят») и кладу на край стола. Несмотря на произведенный выстрел, сейчас в нём не пять, а шесть патронов. Если ты покупаешь вирус в форме боеприпаса, его можно копировать бесконечное число раз — он навечно твой. Правда, рано или поздно против него изобретут антивирус, но пока этого не произошло, им можно пользоваться. Более того, я заплатил ассасинам за идентификационный ценз, что означает, что только я могу стрелять этими пулями. Не знаю, пригодятся ли они мне ещё — всё зависит от того, сколькими помощниками Голем готов пожертвовать. Если он умён и в курсе плана Шпигеля, то наверняка свяжет его исчезновение со мной. Остановит ли это ренегата? По правде сказать, не думаю. Тот, кто задумал избавиться от человечества, едва ли станет «мелочиться». Скорее всего, для него любое количество киборгов, погибших от аламутовского вируса, — цена приемлемая.

Я жду четыре часа, занимаясь созданием «Алефа». Затем встаю и иду в ванную. Тело Шпигеля почти растворилось: в мутной жиже виднеется только скелет. Я снова запираю дверь и возвращаюсь к работе над вирусом. Параллельно обдумываю сложившееся положение:

Знает ли кто-нибудь, что Шпигель собирался встретиться со мной? Должна знать Марна.

Знает ли кто-нибудь, что Шпигель пытался встретиться со мной? Знает Фёдор.

Знает ли кто-нибудь, что мне было известно, где найти Шпигеля? Знает Фёдор.

Знает ли кто-нибудь, что я встречался со Шпигелем? Вряд ли. По крайней мере, мне такой человек не известен.