Три часа одного за другим вызывали солидных, последним красноскулый прапорщик из конвоя выкрикнул Назара, и кто-то тихо буркнул ему в спину; не нудохайся там давай — обед… Закинув руки за спину, Назар проследовал за громыхающими сапогами по коридору, привычно слыша такое же громыхание позади, и был введен в знакомый зал судебных заседаний, где некогда судили и его. И первое, во что вцепился сам собою его взгляд, был человек за барьером.
С утра распогодилось, и с воли во всю застекленную стену зала било пыльное солнце. Первое лицо отвечало Назару со скамьи подсудимых спокойным, даже благожелательным взором, не оставляющим сомнений, что оно философски принимает превратность своей руководящей судьбы. Но — дерг, дерг — седоватые усики встрепетывали.
Судья, уловив зевок в кулак, прочитал его, Назара, данные из листка и в той же механической тональности спросил:
— Когда, за что, при каких обстоятельствах вы давали подсудимому взятки? Какие суммы?
Судья понравился Назару, это многое значило,
Стальная шевелюра, крупное старческое лицо, но глаза, увеличенные очками, глянули цепко и живо — мудр по годам, однако интереса к людям еще не изжил. Осоловелые от судоговорения заседатели Назару были безразличны. Добродушная улыбочка толстяка прокурора и чересчур красивые очки адвокатессы понравиться, конечно, не могли, да бог с ними — знакомые желтые стены зала, аляписто крашенный герб республики над судейскими креслами придавали почему-то уверенности. Назар подумал, до чего же привык жить среди незнакомых лиц, если даже знакомые стены могут добавить уверенности.
— Уважаемый суд, — начал он. — Для нашего… бывшего нашего министерства начальник управления не такой уж большой человек. На этом процессе я тоже небольшой человек. Тем не менее я собираюсь сообщить суду очень важную вещь, поэтому прошу разрешения…
— Суд не принимает апелляций, — сухо сказал судья, отразивший сегодня семь попыток свидетелей обелить себя отказом от предыдущих показаний. — Отвечайте только по существу поставленных судом вопросов.
— Это не апелляция, — несколько растерялся Назар. — Я не прошу пересматривать дело. Я о другом…
— Тем более, — сказал судья. — Только по существу,
— Хорошо, — сказал Назар, — но существо не только в суммах…
Вскинув сивую бровь, судья позвенел металлическим карандашом по графину.
— Первый раз я передал ему восемнадцатого сентября восемьдесят второго года тысячу пятьсот рублей, второй раз в мае, не помню числа, восемьдесят третьего— три тысячи, потом вплоть до ареста к каждому празднику передавал по две тысячи, — перечислял Назар.
— Новый год, Первое мая, Седьмое ноября — по шесть тысяч в год?
— По десять. Вы не посчитали Восьмое марта, то есть подарок его супруге, и подарок самому на день рождения.
— Упустил, виноват, — усмехнулся судья. — И сколько же всего, с подарками?
Так написано же в моих показаниях.
— А вы повторите
— Тридцать шесть тысяч пятьсот.
Заседатели скучающе таращились на него. На этом процессе звучали более значительные цифры. Однако судья будто оживился.
ebooksa