— Что же ты ко мне не пришел? — сказал Воронкову Косачев. — Может, вместе разобрались бы?
— Вот ты и коснулся моего больного места. Приходил я к тебе, одна надежда была, что ты выручишь, запретишь давать им квартиру, а от этого сама собой разрушилась бы их женитьба. Пришел я к тебе в приемную, а секретарша говорит: опишите, мол, суть дела, оставьте заявление, завтра рассмотрим. Написал я ей бумагу, а на другой день получаю ответ по телефону, что по этому вопросу я должен обращаться в завком к Олегу Кваскову. Я говорю: «А что сказал Косачев?» Она повторяет: «Сергей Тарасович давно распорядился, чтобы с такими вопросами обращались в завком». Вот так-то вы мне помогли, друзья хорошие, начальство мудрое. И ты заодно, такой же, как они.
— Не видал я твоего заявления, — сказал Косачев. — Непременно вмешался бы.
— Видишь, какое чудное дело: я тебе писал, а ты не видел. Разве это порядок? Выходит, твоим умом вертят, как хотят.
Косачев от души засмеялся:
— Да что ты, Петро, из всего делаешь трагедию? Давай разберемся, поправим промашку.
Воронков скорчил горькую мину, покачал головой:
— Теперь, Серега, ничего не поправишь. Поздно. Они уже поженились, въехали в новую квартиру. Сам Квасков вручил ордер, не посчитался с моим протестом. Не поддержало меня начальство, обидело.
— Я прямо скажу, Петро, ты не прав. Один человек не так сделал, а ты обиделся на всех.
— Квасков не один, я же тебе объяснил. Все там заодно, и ты с ними. У тебя тоже уши ватой заложены. Я по другим делам знаю, не один пуд соли с тобой съели.
— Что ты все в одну кучу валишь? — обиделся Косачев. — Мелешь всякую чепуху.
— А я объясню на примерах. Помнишь, как лет семь назад приходил я к тебе на прием, на главного энергетика жаловаться, просил котлы в котельной сменить?
— Помню, я обещал помочь, — сказал Косачев.
— Обещать обещал, а помочь забыл! Но тогда я был еще мастак, выступил на профсоюзной конференции. Все загудели: надо помочь, как же! Сам прежний председатель фабкома речь произнес.
— Крынкин тогда был?
— А то кто же? Говорить был мастер, заслушаешься, а дела не сделал. Через год я опять поднял этот вопрос на партийном собрании. Помнишь?
— Ты еще на мой счет тогда проехался. Критику навел. Любил ты критиковать. Я не обиделся.
— Я не про обиды думал, для дела старался. Ты ловко тогда успокоил людей. В заключительном слове сказал: тут, мол, говорили о котельном цехе, это, товарищи, для нас десятистепенное дело, мы его решим в рабочем порядке, не стоит даже в резолюции записывать. Опять народ тебе поверил, да и я, признаться, понадеялся, а ты пустил слово на ветер и забыл. Воз и ныне там! Ничего же не сделано!
Косачев покраснел, пристыженный. Правильный факт раскопал Воронков. Верно, был такой случай.
— А ведь ты прав, Петро, — признался Косачев. — Сам знаешь, на заводе есть дела поважнее, ну и забываешь всякие мелочи.
ebooksa