— О, тогда дело другое. Тогда я иду туда!.. — Очевидно было, что для старого моряка, каким был шкипер, не представлялось удивительным, что в море существуют острова, не отмеченные на карте. — Отлично! — одобрил он. — Мы составим его описание, дадим ему название и сообщим в Английское морское министерство. Я очень рад. Имя моё попадёт в записи открытий…
— Но у острова есть уже своё название, — возразил Урвич.
— Какое же?
— Остров Трёх Могил.
— Странное название. Мы изменим, однако, его, — решил мистер Нокс и затянулся из своей коротенькой трубки…
XX
Через два дня они шли по безбрежной водной пустыне, не встречая признаков земли и не видя ни одного судна.
Они были уже в тех местах, куда не заходили суда.
Урвич за этот переход не заметил ничего особенного на шхуне. Только когда он явился в камбуз, чтобы стряпать, кок показался ему как будто потерявшим свою обычную угодливость на словах.
Урвич не обратил на это внимания, думая, что старый Джон был не в духе или чувствовал себя нездоровым, что со всяким может случиться.
Шкипер, однако, целый день провёл на палубе, хотя «Весталка» шла гладко и его постоянного наблюдения не требовала.
Нокс, не выпуская изо рта вечной своей коротенькой трубки, ходил и часто заговаривал то с тем, то с другим матросом.
Один раз он прикрикнул на Джона без особенного серьёзного повода со стороны того.
Кок не огрызнулся, ничего не ответил, посмотрел только исподлобья так, что его чёрные, живые, несмотря на старость, глаза сверкнули под нахмуренными, свислыми седыми бровями.
Шкипер имел вид далеко не взволнованного человека, но тем не менее озабоченного чем-то, как будто ему в голову пришла неотвязчивая мысль, от которой он не мог отделаться.
Вечером, когда они сошлись с Урвичем в кают-компании за ужином, он долго молчал, потом вдруг процедил сквозь зубы:
— А знаете, дело, кажется, плохо.
— Отчего, что такое? — спросил удивлённый Урвич.
— Недаром не нравился мне этот кок!
— Вы опять о нём!