В половине двенадцатого стали собираться гости. Горячие, еще не отошедшие от выступления, несли они молодым свои подарки и частичку того света циркового манежа, который, как дождевые капли, еще дрожал на их лицах. Подарки горкой вырастали на гримировальном столе, глядясь в зеркало. Сковородка и полотенце, новенький грим с чудесными растушевками и два смешных акробата, сделанные из канифоли неумелым скульптором.
Разве перечислить все, что входило в эту ночь в жизнь молодых! Но самым большим подарком был огромный цирковой манеж, залитый огнями. Пустые места и пустой манеж, где чистыми, светлыми опилками, еще отдающими древесиной, было написано: «Привет молодой семье артистов Сережниковых!»
А молодая семья, Вадим и Надя, растерянно стояли у барьера. Целая процессия бесшумно и осторожно, чтобы не попортить подарок униформистов, написавших свое поздравление, надвигалась на молодых. Шел директор с самой лучезарной улыбкой, шел инспектор манежа с корзиной цветов, шла целая вереница униформистов, опустив что-то громоздкое, покрытое красным бархатом.
Славный обычай цирка. Он с полным правом приходил к артистам, начинающим свою нелегкую жизнь под куполом, и к тем, кто его покидал с гордыми сединами. Приветствия, поздравления, а за ними целый рой неожиданных сюрпризов: радостный перелив балалайки и гитары — сатирики Ножковский и Талов. О чем они поют свои искрометные сатирические куплеты? Да, куплеты, но без сатиры, а с задорной задирой-шуткой, это их дар молодым. Не отстает от них и дрессировщик. Раздвигая ряды артистов, к молодым, плавно неся гибкое тело, идет морской лев, на его ловком носу покоится поднос, где, искрясь янтарем шампанского, выстроились рюмки.
— Мой Паша просит передать, — говорит дрессировщик, снимая поднос и вручая его молодым. — Так и быть, Вадим, тебя, жонглера, заменю, чтобы прочно акробатика вошла в семью твою.
Не успевает за занавесом скрыться морской лев, как толстяк Ножковский, хитро подмаргивая Талову, вдруг заявляет:
— Не худо бы перед сменой жанра нам всем тут посмотреть…
Талов достает дюжину новеньких фарфоровых тарелок.
— Да, да. Ножковский прав. Подбрось-ка в воздух их скорей, на счастье дюжину разбей.
Вадим взял тарелки, поплевал на руки, обернулся к Наде и, улыбнувшись, прошел в манеж; там он разом запустил дюжину тарелок в воздух, которые, как гигантское конфетти, вспорхнув, рассыпались осколками по барьеру и опилкам.
И вдруг десятки рук подхватили молодых, усадили в директорские кресла, накрытые красным бархатом, и понесли их по кулисам и конюшне, мимо озирающихся в стойлах лошадей Хурсантова и спокойных слонов, успевших за свою цирковую жизнь привыкнуть к этому доброму обычаю. Эти серые в полуосвещенной ночной конюшне гиганты видели премьеры, бенефисы, свадьбы и, быть может, принимали их как должное. А в поздний час, когда их захмелевший дрессировщик садился на слоновый пол да знакомым, хоть и пьяным голосом читал стихи Есенина и свои выходные монологи, слоны устало поднимались, и он, прислонившись к ноге какого-нибудь слона, постепенно засыпал. Вот тогда слоны принимались за работу: набирали хоботом опилки и сена, обсыпали дрессировщика и стоя дремали, чутко слыша каждый шаг и шорох.
В ночь, когда свадьба лихо пронеслась и замерла, Вадим и Надя увидели это: две пары умных слоновьих глаз тотчас вздрогнули и открылись, зорко следя, чтобы никто не приблизился к человеку, которого они берегли.
— Я думал, все спят, — сказал Вадим, обнимая Надю.
Надя грустно поглядела вокруг.
— Нет, Вадим, цирк никогда не спит, он только дремлет, — и, словно в подтверждение Надиных слов, в каждом углу они увидели ночную жизнь обитателей цирка. В одной клетке сонно посасывал лапу медведь, в другой горели неперегорающие фонарики рысьих глаз, а в манеже по свадебным опилкам водили веселый хоровод-возню обычные недрессированные крысы.
— Который час? — тихо спросила Надя.
— Зачем тебе? Пятый. Давай оденемся и пойдем в гостиницу.
— Стоит ли, Вадим, из-за каких-то двух часов.
— Как двух часов?! — Вадим ошеломленно отпрянул.
— Говоришь, пятый час? В девять репетиция, а до нее еще нужно убрать и привести все в порядок.
ebooksa